Валерий КАРБАЛЕВИЧ,
главный эксперт НЦСИ "Восток-Запад"
БЕЛАРУСЬ: ГОД В УСЛОВИЯХ АВТОРИТАРНОГО РЕЖИМА
УСТАНОВЛЕНИЕ КОНТРОЛЯ НАД ОБЩЕСТВОМ
Беларусь вступила в 1997 г. в совершенно новых политических условиях, возникших после ноябрьского референдума. Введенная А.Лукашенко Конституция дала президенту практически неограниченные полномочия, чем он максимально воспользовался.
Закрепление победы, одержанной А.Лукашенко в ноябре прошлого года, предполагалось осуществить по нескольким направлениям: экономические успехи; нейтрализация оппозиции; усиление контроля властных структур над всеми социальными и политическими процессами в обществе; с помощью очередной кампании интеграции достижение новой легитимизации режима и, одновременно, укрепление влияния белорусского президента на политическую жизнь в России, превращение восточного соседа в решающий фактор собственного выживания; признание Западом (взяв его на измор) политического статус-кво в Беларуси как объективной долговременной реальности.
Прежде всего был установлен полный контроль над всеми институтами государственной власти. Национальное собрание даже сами его члены вряд ли считают парламентом. Любопытно, что руководители обеих палат настойчиво подчеркивают, что из его стен исчезла политическая борьба и вообще политика. Тем самым они подтверждают очевидную истину: Национальное собрание превратилось из основного политического института государства в законо-совещательный орган при президенте, как российская Государственная Дума при царе до 1917 г. Законодательные функции фактически перешли к президенту. А Конституционный суд со всей судебной ветвью оказался бессильным придатком исполнительной власти. Главными органами в стране стали Совет безопасности и Комитет государственного контроля.
Возрастание зависимости всех институтов и органов власти от главы государства сопровождалось резким усилением его контроля над чиновничьим сословием. Если репрессии против оппозиции стали привычными и обыденными, то репрессии против номенклатуры стали новым феноменом общественной жизни. Арест Леонова сыграл роль дамоклова меча, висящего на тонкой нитке над головой каждого чиновника.
Контроль вертикали и, прежде всего, управления делами президента над экономикой стал всеохватывающим. Завершился разгром последних независимых от власти очагов рыночной экономики. Был создан монополистический монстр, который заморозил появившиеся ростки конкурентной экономики.
В чем преуспели власти - так это в резком усилении контроля над гражданским обществом, или, как теперь называют, "третьим сектором", начиная от предпринимателей и заканчивая школьниками, которых загоняют в пионеры.
Политика президента по отношению к гражданскому обществу по-своему логична. Для него образцом, к которому он хочет вернуться, является существовавшая в СССР модель, которая демонстрировала относительную жизнеспособность до тех пор, пока она действовала именно как тоталитарная система. Вкрапление в нее элементов демократии и рынка, как показывает история, вызывало взрывное разрушение. Вспомним опыт "Пражской весны" или период "Солидарности" в Польше начала 80-х гг. В ходе горбачевской перестройки началом разрушения СССР и коммунистической системы послужило появление таких невинных, на первый взгляд, новаций, как самоуправление и хозрасчет в экономике и гласность в политике.
А.Лукашенко создает похожую модель, и в ее рамках действительно любая негосударственная организация, даже не ставящая напрямую политических задач, представляет опасность для режима. Неподконтрольные власти общественные объединения и рыночные структуры запускают механизм разрушения формируемой системы. Не случайно был нанесен удар по фонду Сороса и фонду "Детям Чернобыля", НЦСИ "Восток-Запад". Создание параллельной государству (и действующей эффективнее государства) системы финансирования учреждений науки, культуры, здравоохранения, социальной поддержки, гуманитарной помощи, охватывающей десятки тысяч человек и выходящей на прямые связи с зарубежьем, независимых исследовательских учреждений является миной замедленного действия для режима.
Тотальное наступление государства на только появившиеся и еще не окрепшие ростки негосударственных структур, вытеснение их из общественной жизни являются необходимым условием существования режима. Причем значительная часть их формально не ликвидируется, а интегрируется в государственную инфраструктуру, превращается в марионеточные. Деятельность тех организаций, которые не согласны на такую роль, насильственно ограничивается.
Нынешняя правящая команда создает модель своеобразного авторитарного корпоративизма, контролируемого рынка и контролируемой демократии. После референдума возможность политического представительства интересов исчезла.
Для поддержания связи между властью и обществом политическое представительство заменяется функциональным представительством. Политика сводится к взаимодействию между исполнительной властью и ограниченным кругом влиятельных корпоративных союзов. В обмен на послушание и согласие играть по правилам, утвержденным госорганами, этим корпоративным организациям искусственно предоставляется монополия на представительство интересов соответствующих слоев населения, отраслей экономики и т.д. Причем эти корпоративные союзы ставятся в такое положение, что они не столько представляют интересы соответствующих сегментов общества в отношениях с государством, сколько проводят государственную политику в этих сегментах, слоях, отраслях. То есть, говоря по-другому, эти союзы огосударствляются, становятся как бы частью государственной машины.
Крупнейшим корпоративным союзом является Федерация профсоюзов Беларуси. В новых условиях после референдума, когда любые, пусть робкие попытки оппонирования власти являются крамолой, даже такие профсоюзы не устраивают А.Лукашенко. Серьезным предупреждением Федерации стала экспроприация у нее системы оздоровления, которая всегда принадлежала профсоюзам в советские времена. Даже председатель ФПБ В.Гончарик выразил недовольство попыткой "сделать из профсоюзов часть государственной системы" (Звязда, 18 июня 1992 г.).
Создан Белорусский патриотический союз молодежи (БПСМ). Это не столько общественная, сколько полугосударственная организация, призванная осуществлять государственную политику в молодежной среде. Произошло перераспределение государственных функций между различными органами власти в пользу новой структуры. Создание первичных организаций БПСМ по производственному принципу означает, что отброшено законодательно закрепленное после ликвидации КПСС положение о деполитизации и департизации предприятий и учреждений. За обилием слов о защите интересов молодежи власти пытаются скрыть главную функцию нового союза интеграцию молодого поколения в существующий режим. А великое слово "патриотизм" призвано закамуфлировать безоговорочную поддержку политики президента.
Полным ходом идет процесс превращения православной церкви в государственную. Она объявлена А.Лукашенко важным фактором объединения славянских народов. Экзарх Беларуси Филарет низведен до уровня одного из государственных чиновников, который сидит в президиумах разных официальных собраний и к которому президент обращается почти так же, как к членам своей администрации ("наш Филарет").
С избранием А.Лукашенко президентом Национального олимпийского комитета последний окончательно потерял статус общественной организации.
Декретом Президента от 3 мая 1997 г. фактически ликвидированы независимые адвокатура и нотариат. Все адвокаты теперь объединены в один "колхоз" - Республиканскую коллегию адвокатов, которая, в свою очередь, будет работать под жестким контролем Министерства юстиции.
Преследование и вытеснение из страны независимых благотворительных фондов предшествовали созданию Фонда президентских программ, который предполагается сделать монополистом в этой сфере. Он получил беспрецедентные льготы. Состав правления Фонда и расходные сметы утверждаются лично Президентом государства.
Для полноты картины можно вспомнить кампанию против независимых СМИ, негосударственных вузов, перерегистрацию субъектов хозяйствования. Причем тенденция наступления государственной власти на гражданское общество нарастает. Призрак тоталитарного Левиафана снова бродит по Беларуси.
Таким образом, в стране отсутствует нормальная система представительства интересов.
На первый взгляд, такая ситуация развязывает руки президенту в проведении любой политики. Но независимость власти от общества иллюзорна. В результате вместо идентифицируемых оппонентов, с которыми можно вести диалог и искать компромисс, обеспечивающий поддержку или хотя бы непротивление различных слоев населения проводимому правительственному курсу, власти теперь противостоит хаотичный конгломерат дезориентированных, разуверившихся во всем людей. Президентская вертикаль, лишенная обратной связи с населением, утрачивает контроль над политическими процессами.
Наступление властей стимулировало консолидацию "третьего сектора". Была создана Ассамблея негосударственных организаций, Правозащитная конвенция, объединившая 130 НГО.
ВЛАСТЬ И ОППОЗИЦИЯ
После референдума в ноябре 1996 г. оппозиция оказалась выброшенной из политической системы, превратилась во внесистемную. Это означает, что если не юридически, то фактически оппозиция стала как бы незаконной. Поскольку институциональные способы борьбы или просто оппонирование власти исчезли, то противники режима вынуждены прибегать ко внеинституциональным формам (митинги, шествия, пикеты и т.д.), которые официально объявляются нелегитимными со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Ведущее место среди оппозиционных сил занимал БНФ. К началу 1996 г., когда в стране еще оставались значительные элементы демократии, фронт, не получивший представительства в Верховном Совете, начал терять свое влияние. Казалось, его историческое время заканчивается. Но по мере усиления диктаторских тенденций в общественной жизни, перемещения политической борьбы из парламента на улицу у БНФ появилось второе дыхание. Организация приобрела опыт, технологию проведения массовых акций.
Активно действовала Объединенная гражданская партия. Ее фракция составляет ядро и является самой активной силой Верховного Совета 13-го созыва, вернее, того, что от него осталось. Именно ОГП сформирован Национальный экономический совет ("теневое" правительство) во главе с Г.Карпенко. В результате настойчивости фракции создана комиссия во главе с В.Гончаром по правовой оценке нарушений президентом Конституции и законов. В марте прошел III съезд ОГП, поддержавший политический курс руководства партии. На съезде было предложено выдвинуть Г.Карпенко лидером оппозиции.
Партия коммунистов белорусская провела в январе свой IV съезд, который показал, что большинство ПКБ поддерживает руководство и проводимый им политический курс. В этом смысле Партия коммунистов - довольно консервативная организация. С.Калякин и В.Новиков в основном контролируют партийные структуры. Переход ПКБ в оппозицию к президенту закреплен теперь уже съездом.
Партия коммунистов белорусская находится на трудном этапе поиска новой политической ниши. Переход в оппозицию к идейно близкому для нее режиму обошелся партии дорого. Процесс ее раскола, начатый в результате усилий президентской вертикали, продолжается и расширяется. Власти предпринимают меры по международной изоляции ПКБ. Партию не допустили на III конгресс народов СССР, на котором А.Лукашенко обвинил ее в участии в шествии под бело-красно-белым флагом. Куда приведет ПКБ стремительный политический дрейф - покажет уже близкое будущее.
Белорусская социал-демократия переживала трудный этап становления в условиях громких расколов. БСДП "Народная громада" во главе с И.Статкевичем активно участвовала в акциях протеста, укрепляла организации на местах, расширяла международные связи. В начале года была создана пропрезидентская Социал-демократическая партия народного согласия (председатель - Л.Сечко). Осенью была воссоздана БСДГ во главе с С.Шушкевичем и О.Трусовым.
Оппозиция начала политическую "Весну-97" шествием и митингом 15 марта в День Конституции.
В апреле политическая температура в стране резко возросла. В отличие от предыдущих месяцев, когда атмосферу накаляла оппозиция, в апреле этому способствовали власти. Оппозиция поддерживала градус напряженности, проведя две массовые акции, имевшие шумный эффект (2 и 26 апреля). Власти подготовились к "Весне-97" лучше, чем к "Весне-96". На полную мощность была запущена машина подавления сопротивления режиму. Избиения демонстрантов (самый яркий пример - 2 апреля), массовые задержания после уличных акций, преследования по месту работы или учебы приобрели новые масштабы.
Появились новые формы судебных преследований. Наиболее видным оппозиционерам стали присуждать гигантские штрафы. Пять участников весенних демонстраций позже судили по уголовной статье.
На полную мощность был задействован фактор страха. Основным орудием подавления стали правоохранительные органы, которые на глазах превратились в карательные, включая суды. Страх сыграл свою роль, отпугнув значительную часть потенциальных демонстрантов. Зато радикализировал других, породив ожесточение, превратив Беларусь в "горячую точку" Европы.
Свержение А.Лукашенко в ходе весенних манифестаций как практическую задачу никто из серьезных политических сил не ставил. Акции протеста не смогли даже расшатать, дестабилизировать режим или вызвать его кризис. Он выглядит достаточно консолидированным и неуязвимым с точки зрения угрозы изнутри.
Но нельзя сказать, что усилия оппозиции были затрачены напрасно. Она сумела использовать последнюю оставшуюся возможность относительного успеха борьбы с режимом - внешнеполитический фактор. В условиях слабости политических противников единственную опасность для А.Лукашенко представляет угроза извне. Насильственное подавление выступлений оппозиции если и решало частично проблему ее нейтрализации, то одновременно вызывало резко отрицательную международную реакцию. Поэтому акции протеста дали эффект только в опосредованной форме: они трансформировались в давление на режим из-за рубежа.
Самое тяжелое поражение правящий режим потерпел на западном направлении. Вступив в дипломатическую и идеологическую войну с Западом, Лукашенко, похоже, не рассчитал силы. Высылка из страны руководителя Белорусского фонда Сороса и американского дипломата была акцией, направленной на искусственное провоцирование конфликта с США, отношения с которыми были доведены до временного отзыва послов. Грубый выпад против Польши, а заодно и белорусских поляков, вызвал даже у привыкшей к лукашенковским эскападам Варшавы взрыв возмущения. Госсекретарь Совета безопасности В.Шейман в ответ на политическую изоляцию Беларуси стал угрожать тем, что наша страна может стать плацдармом для проникновения в Европу афро-азиатских мигрантов, радиоактивных веществ и наркотиков. А Лукашенко пригрозил ЕС экономическими санкциями.
В мае острая пропагандистская дуэль между Россией и НАТО закончилась компромиссом, зафиксированным в соглашении. Москва вынуждена была согласиться с расширением Североатлантического альянса на Восток взамен на некоторые уступки со стороны Запада. Беларусь же, слепо поддакивавшая России и рьяно протестовавшая против расширения НАТО, осталась у разбитого корыта и, как говорится, при своих интересах. Благодаря А.Лукашенко она стала единственной в Европе страной, которая оказалась в чистом проигрыше при новом геополитическом раскладе.
Но А.Лукашенко не учел одной фундаментальной тенденции. Россия изо всех сил стремится интегрироваться в Европу. При всем своеобразии и противоречивости российских реформ большинство политической элиты в качестве образца рассматривает именно западную модель общественного устройства. Видимо, рано говорить, что Россия сделала окончательный цивилизационный выбор. Но вектор движения несомненен.
На этом фоне тупиковость движения Беларуси в противоположном направлении выглядит особенно наглядно.
Надо думать, А.Лукашенко если и не понимает этого на уровне теоретических умозаключений, то ощущает интуитивно. Поэтому он, с одной стороны, периодически упрекает российское руководство за проявляемую слабость в борьбе с Западом. А с другой стороны, президент всячески пытается найти понимание в европейских столицах. Но делает это весьма своеобразно. Чем больше происходит ужесточение режима, уничтожение институтов демократии и гражданских свобод, тем больше официальные власти пытаются уверить западных представителей в противоположном. А.Лукашенко постоянно твердит, что у них неверная информация, сознательно подброшенная оппозицией и СМИ, чтобы дискредитировать его.
Чем объяснить такой странный способ завоевания Запада? Это отнюдь не утонченное, едва заметное лицемерие прожженного политика, а скорее низведение сложной системы международной политики до своего уровня. А.Лукашенко очень упрощенно понимает тезис о том, что внешняя политика есть продолжение внутренней. И пытается те методы пропаганды, которые дали эффект внутри страны, применить во внешней политике.
Пытаясь исправить положение и выйти из изоляции, белорусское руководство заявило о готовности подписать соглашение с НАТО, предусматривающее какие-то элементы сотрудничества, в том числе в военной сфере. МИД РБ продолжал настаивать на прошлогоднем предложении о создании безъядерной зоны в Центральной Европе.
Необходимо отметить, что влияние Запада на Беларусь в какой-то момент оказалось ограниченным. После непризнания всеми европейскими структурами итогов референдума и изоляции нашей страны рычаги давления на Минск стали работать вхолостую, поскольку все, что можно было потерять, республика уже потеряла. Однако, как ни хорохорился А.Лукашенко, заявляя, что мы не поддадимся давлению Запада, что у нас свои представления о демократии, что белорусский народ сам без подсказки извне определит систему политического устройства, все-таки пришлось идти на попятную и уступить много раз проклятой Европе. 10 апреля глава МИД РБ И.Антонович направил письмо ("от имени и по поручению президента") министру иностранных дел Голландии и Председателю Совета ЕС г-ну фон Мерло. В нем сообщалось, что А.Лукашенко готов "обсудить со всеми депутатами Верховного Совета поправки и дополнения к Конституции 1994 г."
Как бы то ни было, согласие А.Лукашенко начать переговоры (или консультации) с оппозицией было ее первой маленькой победой после ноября прошлого года. Это было фактическое признание властями существования Верховного Совета 13-го созыва как реального политического субъекта. Правда, президент пытался сохранить хорошую мину при плохой игре, скрыть свое поражение обычной воинственной риторикой в адрес оппозиции и Запада.
В долгосрочном плане целью А.Лукашенко было не действительные уступки оппозиции, а демонстрация готовности идти на них. И тем самым побудить Запад начать размораживание отношений с Беларусью, снятие дипломатической блокады и изоляции. Ведь ЕС так резко отреагировала на события здесь потому, что уж слишком вызывающе повел себя А.Лукашенко. Ведь простил Запад разгон парламента в Казахстане, грубые фальсификации в ходе выборов в Армении и Албании.
Вопрос о ситуации в Беларуси рассматривался 23 июня на заседании Европарламента и 3-5 июля на заседании Межпарламентской ассамблеи ОБСЕ. К этому времени А.Лукашенко и нужно было продемонстрировать, что диалог с оппозицией начался. До сих пор президент выигрывал информационную войну с оппозицией внутри страны, но проигрывал ее на Западе. Теперь он хотел взять реванш и на этом фронте.
Однако переговоры закончились провалом. Президент отказался обсуждать вопрос об изменениях в Конституции 1994 г., ради чего, собственно, и приехала сюда делегация ЕС по его же приглашению.
Здесь любопытно несколько моментов. Оппозиция была готова в очередной раз идти на уступки и обсуждать изменения в некоем "конституционном законодательстве". На защиту белорусской демократии снова встала делегация ЕС, отвергнув это предложение. А ведь предполагалось, что на компромиссе любой ценой будут настаивать именно европейцы.
Официальные власти не пытаются даже маскировать отказ от своих обещаний, данных в письме министра иностранных дел в адрес Евросоюза. Все попытки А.Лукашенко тараном переговоров пробить брешь в твердой позиции Европы по отношению к Беларуси окончились провалом. Об этом свидетельствуют жесткие решения парламентских ассамблей Совета Европы и ОБСЕ. Президент увидел, что платить за расположение Европы придется гораздо большую цену, чем предполагалось. Одного факта начала переговоров оказалось недостаточно.
СОЗДАНИЕ СОЮЗА БЕЛАРУСИ И РОССИИ
Осуществленный в ходе референдума 24 ноября 1996 г. государственный переворот существенно изменил международное положение Беларуси. Решительная и однозначная поддержка Кремлем действий А.Лукашенко с одной стороны и непризнание итогов референдума, дипломатическая блокада Западом с другой стороны способствовали тому, что российский вектор внешней политики РБ резко усилился, а западное направление оказалось заблокированным.
В январе 1997 г. Б.Ельцин обратился с посланием к А.Лукашенко, в котором предлагал сделать конкретные шаги по реальной интеграции, чем поставил белорусского президента в сложное положение. Как уже отмечалось, А.Лукашенко готов пойти на объединение с Россией только при одном непременном условии: если у него появятся серьезные шансы на высший пост в Кремле. Поэтому ему в первую очередь нужно единое (или двойное) гражданство обеих государств. Если же вероятность достижения этой цели будет невысокой, то все сведется к демагогической риторике об "интеграции", "единении" и т.д.
Б.Ельцин же предложил сначала реальное объединение в виде единого законодательства, финансовой системы, органов управления, и лишь затем осуществить формальный юридический акт о политическом объединении в одно государственное образование. То есть сначала А.Лукашенко лишается многих реальных властных полномочий, которые переходят из Минска в Москву, и только затем у него появляются юридические возможности побороться за пост президента объединенного государства. За это время ситуация в России может измениться, и его шансы станут призрачными.
Поэтому А.Лукашенко посчитал, что лучше синица в руке, чем журавль в небе, и дал задний ход. Он благоразумно решил, что надо взять тайм-аут, подождать, как будут развиваться события в России в связи с болезнью Ельцина, а пока, на всякий случай, заявить о суверенитете Беларуси и поиграть в кошки-мышки с Москвой с помощью Украины.
Во-первых, большой любитель референдумов вдруг поставил под сомнение необходимость референдума об объединении, чтобы не быть связанным его результатами и иметь свободу маневра. Во-вторых, А.Лукашенко неожиданно для всех вдруг сделался поборником суверенитета Беларуси. Он заявил, что предложения Б.Ельцина его не устаивают, а включение РБ в состав России представляется ему абсолютно неприемлемым, стал даже апеллировать к историческому прошлому Беларуси, Великому Княжеству Литовскому. С учетом неопределенности перспектив А.Лукашенко в борьбе за Кремль совершенно не случайно президент Беларуси сознательно запутывает вопрос о конечной цели интеграции. То он за объединение в одно государство, то за сохранение суверенитета. А.Лукашенко легче всего поймать рыбку именно в мутной воде.
Очередной этап интеграции весной 1997 г. несколько отличался от предыдущего. Вместо Сообщества был создан Союз Беларуси и России. В первоначальном варианте Устава нового объединения А.Лукашенко при поддержке некоторых российских политиков удалось заложить механизм, дающий ему гипотетическую возможность влиять на принятие политических решений в России. Лишь в самый последний момент Б.Ельцину удалось исключить ряд положений Устава, сделав его безобидным документом о благих намерениях.
У Лукашенко есть преимущество, которого нет у Б.Ельцина. В России сформирован полуавторитарный режим с очень значительными демократическими институтами и механизмами. В стране есть нормальный парламент, где оппозиция составляет большинство, а исполнительная власть вне зависимости от собственного желания вынуждена считаться с позицией депутатов, руководителей регионов, относительно независимых СМИ. Т.е. определенный контроль со стороны общества за действиями руководителей государства существует.
В Беларуси ситуация принципиально иная. Система сдержек и противовесов, демократические институты ликвидированы. У А.Лукашенко полная свобода рук. Он может без оглядки на парламент, общественное мнение осуществлять любые действия, подчиняя их в первую очередь задаче укрепления личной власти.
Обсуждение Устава Союза Беларуси и России, как и следовало ожидать, вылилось у нас в показушный фарс. С самого начала обсуждение вовсе не предназначалось для рационального осмысления интеграции, ее плюсов и минусов.
Между тем по указанию властей обсуждение должно было пройти во всех трудовых коллективах. Это при том, что А.Лукашенко неоднократно заявлял, что не видит смысла во всенародном обсуждении. Смысл все-таки был. И заключался он в получении президентом максимальных политических дивидендов от этой идеологической кампании в виде повышения рейтинга, который начал было падать. А.Лукашенко, может быть, единственный, кто выиграл от очередного витка интеграции.
Официозная пресса Беларуси в ходе обсуждения договора о Союзе двух стран весной 1997 г. сознательно уводила читателей от рациональных аргументов, переводя проблему в сферу голой риторики и пропагандистской трескотни. Президентская газета "Советская Белоруссия" завела специальную рубрику: "Беларусь-Россия: нам не жить друг без друга". А под этой рубрикой - "воссоединение братских народов", "хотим жить единой семьей", "мы вместе воевали в едином строю".
Прочие государственные СМИ тоже не предлагали ничего иного. "Республика": "Стремление братских народов к единству"; "Хотя многое в сегодняшней жизни не устраивает, но с Россией надо объединяться": "Союз славянских народов - это то, к чему стремятся все славяне"; "Надо преодолеть последствия распада СССР" и т.д. "Народная газета": "С Россией будет лучше - это наши братья, мы вместе воевали"; "Нам судьбой определено жить вместе"; "Братьям-славянам было бы непростительно упустить шанс"; "Единение будет во благо славянских народов" (!). Это же издание как бы подытожило всю официозную аргументацию, процитировав заявление Славянского собора: "Вокруг святого дела воссоединения народов Беларуси и Российской Федерации антинациональными силами устроен постыдный торг. В прозападных СМИ и, к сожалению, в ряде государственных изданий всевозможные политиканы подсчитывают, как на базаре, выгоды... Светлое стремление нашего народа жить в единстве они пытаются сделать разменной монетой в своих корыстных интересах" (Свабода, 21 мая 1997 г.).
Таким образом, произошла небывалая идеологизация процесса интеграции, что способствовало ожесточению дискуссий, доведению их до степени информационно-психологической войны.
А.Лукашенко и российской оппозиции и в Беларуси, и в России удалось создать такую идеологическую атмосферу на грани истерии, что любые рациональные сомнения по поводу даже не самой интеграции, а ее темпов и форм уже рассматривались как враждебные "единению братских народов". Министр иностранных дел Беларуси И.Антонович и глава Госдумы России Г.Селезнев на пресс-конференциях синхронно заявили, что всякая критика подписанных документов означает, что ее авторы работают на западные государства.
России чрезвычайно выгодны регулярные апелляции А.Лукашенко к панславистской идее, т.к. в нынешней ситуации она "работает" на возрождение российской империи. Московские руководители опасаются открыто провозглашать имперские и великодержавные лозунги, предвидя отрицательную реакцию соседей. Поэтому активная пропаганда белорусским президентом идеи интеграции славянских и бывших советских народов - настоящая находка для Кремля.
Интересно, что социологический опрос, проведенный в РФ в 1997 г., показал, что для большинства россиян (59%) союз России с Беларусью представляется первым шагом на пути восстановления СССР, за которым последует объединение других стран СНГ в единый Союз (Советская Белоруссии, 26 апреля 1997 г.).
Если по вопросу сближения двух государств в самых разных сферах у российской политической элиты нет разногласий, то проблема конкретных форм интеграции вызвала острую дискуссию, которая не закончилась. Вопрос о формах "единения" с Беларусью расколол российские политические силы.
Очевидно, что ни Сообщество, ни Союз Беларуси и России абсолютно непригодны для практической реализации идеи сближения, углубления сотрудничества двух стран.
Устав, Договор и Меморандум, подписанные в Москве 2 апреля 1997 г., сами по себе не предусматривают решение ни одной проблемы взаимоотношений Беларуси и России и даже не создают механизмов для этого. Абсолютно все задачи, зафиксированные в Уставе Союза, можно решить на основе обычных двусторонних межгосударственных соглашений по конкретным направлениям сотрудничества, с четким механизмом реализации. Например, Польша тоже является для России "коридором в Европу", однако все проблемы транзита легко решаются на основе двусторонних договоров. Поэтому для развития сотрудничества не нужны эти громоздкие бюрократические структуры (Высший Совет, Парламентское Собрание, Исполнительный Комитет), помпезные заседания с минимальным эффектом. Межгосударственные органы управления необходимы плановой социалистической экономике, а не рыночной.
Все документы Союза Беларусь-Россия, во-первых, являются не больше, чем протоколами о добрых намерениях. Во-вторых, в практическом смысле они ни на шаг не продвигают интеграцию дальше, чем договор о Сообществе двух государств. Вселенский шум, полуторамесячное обсуждение в СМИ обеих стран завершились банальным переписыванием прошлогодних документов. А.Лукашенко заявил, что при любых формах интеграции незыблемым остается суверенитет Беларуси. Обеспечить это должен зафиксированный в проекте Устава принцип "одна страна - один голос". Но, как показали последние события накануне подписания документов 2 апреля, Россия на таких условиях никогда не пойдет на серьезную интеграцию, кто бы там ни находился у власти.
Очевидно, что причины очередного этапа "объединения" прежде всего политико-идеологические. Руководства обоих государств решают в этом процессе в основном свои собственные задачи.
В этой кампании важна не цель, а процесс. У значительной части политиков интеграция - это способ, средство политической борьбы. Сейчас, после юридического оформления Договора о Союзе, у каждого из участвующих в этом спектакле актеров своя роль. Исполнительная власть России под бременем внутренних проблем стремится сохранить статус-кво и спустить на тормозах все благие намерения и пожелания, зафиксированные в Договоре и Уставе Союза. Российская оппозиция, окопавшаяся в Госдуме, хочет использовать фактор интеграции и его главного пропагандиста как таран, убойное оружие в его атаках против Б.Ельцина и его команды. А Лукашенко получает благоприятную возможность обвинять и разоблачать всех противников объединения и выжидать удобный момент для перехода на решительный штурм Кремля.
А.Лукашенко в начавшихся интеграционных играх все больше входил в азарт и начинал играть ва-банк. Фактически махнув рукой на элиту, белорусский президент обращался непосредственно к народу соседней страны. Его беседа с директором ВГТРК Сванидзе 10 мая явилась открытой апелляцией через голову властей к той части российского электората, которая может стать его потенциальной опорой. Поэтому он весьма откровенно выступил против рыночных реформ, предпринимательства, оппозиции, не стесняясь передергивать факты. Это была самая очевидная заявка играть на политическом поле соседней страны в качестве полноправного субъекта российской политики.
Как известно, в апреле 1997 г. Б.Ельцин предложил Беларуси объединение в одно государство, т.е. фактически вхождение РБ в состав Российской Федерации. На это А.Лукашенко ответил категорическим отказом. Практическая реализация этой идеи будет иметь для России серьезные отрицательные последствия. Во-первых, и так непрочная конструкция Федерации может не выдержать еще одного довеска и развалиться. Во-вторых, для поднятия уровня жизни, который в Беларуси ниже, потребуется много денег, которых в России нет. Следовательно, объединение неизбежно обострит финансовый и социальный кризис в РФ. В-третьих, сопротивление значительной части населения Беларуси, для которой суверенитет является ценностью, превратит ее в опасный очаг напряженности. В-четвертых, уже сейчас кампания интеграции вызывает серьезную настороженность среди руководителей государств СНГ. Угроза ликвидации государственности Беларуси создает для них опасный прецедент. Возможным следствием объединения двух государств может стать развал СНГ.
Курс на интеграцию Беларуси и России пугает Запад, который опасается возрождения империи. Дальнейшее сближение двух стран наверняка повлечет за собой резкое сокращение зарубежных инвестиций в российскую экономику.
Важным фактором белорусско-российских отношений стала личность А.Лукашенко. Он прочно увязал свое имя с идеей славянского единства. И все сторонники интеграции вынуждены автоматически поддерживать установившийся в Беларуси режим. И наоборот, все оппоненты А.Лукашенко тут же зачисляются во враги белорусско-российского единства. Перед такой неприятной дилеммой неожиданно для себя оказался Б.Ельцин.
Наиболее откровенно позицию московской политической элиты сформулировал В.Жириновский: "Плох ли Лукашенко или хорош, но он превратился в символ объединения народов в постсоветский период. Уничтожить этот символ означает надолго отодвинуть перспективу возрождения империи" (Народная газета, 10 сентября 1996 г.).
Не менее откровенно звучит вывод в докладе, подготовленном экспертами для МИД России: "В связи с начатым продвижением НАТО на Восток в России есть год-полтора для придания процессу объединения с Беларусью необратимого характера... До окончания этого периода вряд ли стоит ожидать падения президента Лукашенко" (Независимая газета, 25 марта 1997 г.).
"ДЕЛО ОРТ"
Особенностью политического темперамента А.Лукашенко является потребность в регулярном подтверждении общественной поддержки или, говоря наукообразно, в периодической легитимизации режима. Поэтому способом его существования являются постоянные шумные политические кампании, как крупные (интеграция, референдум), так и мелкие ("битва за урожай", День Независимости). Строго говоря, ничего нового здесь нет. Это характерная особенность всех режимов подобного рода.
До сих пор А.Лукашенко организовывал кампании и провоцировал политические кризисы лишь внутри страны. Но здесь ему уже явно тесно. Влекут необъятные российские просторы. И внешняя, а отчасти и внутренняя политика Беларуси все больше подчиняется задаче осады Кремля.
В 1997 г. второй раз за несколько месяцев А.Лукашенко спровоцировал кризис в белорусско-российских отношениях и в самой России, сопровождавшийся громкими дискуссиями в руководстве и СМИ соседнего государства. Первый раз - в марте-мае в ходе заключения Союза. Второй раз - раскручивая "дело ОРТ".
По мере обострения в России проблем с задолженностью по зарплате критика А.Лукашенко действий исполнительной власти в Москве становилась все более резкой. Президент торопился "ковать железо, пока горячо". Во-первых, потому, что социальная атмосфера в России могла потеплеть. Во-вторых, нужно было обогнать многочисленных конкурентов в гонке за почетную должность главного борца против "антинародных реформ".
А.Лукашенко не случайно ради поездки в Краснодар и выступления перед местной элитой пренебрег необходимостью срочного возвращения домой в связи с ураганом. Раньше он уверял, что никакого отставания в проведении реформ у нас нет. Сейчас А.Лукашенко бравировал своим антиреформаторством. И пропаганда экономических успехов в Беларуси в значительной мере сориентирована на Россию, призвана создать контраст на фоне проблем с невыплатой зарплаты у соседей.
Долго тлевшие угли конфликта с последним государством, которое поддерживает установившийся в Беларуси режим и является его единственным союзником, вспыхнули ярким пламенем. После подписания договора о самом тесном Союзе произошло самое резкое обострение отношений между двумя государствами со времени их образования.
А очередным этапом борьбы за российский электорат стало лишение аккредитации корреспондента ОРТ П.Шеремета. И здесь впервые А.Лукашенко получил из Москвы ответную оплеуху. Заявления В.Черномырдина и особенно Б.Немцова о рычагах воздействия на президента Беларуси реализовались очень быстро. Совершенно прав А.Лукашенко, утверждавший, что временное сокращение поставок российского газа является политическим давлением.
В ответ власти РБ арестовали П.Шеремета и двух его коллег якобы за переход белорусско-литовской границы после показанного по ОРТ репортажа журналистов из приграничной зоны. В их защиту выступил сам Б.Ельцин. По указанию Кремля губернатор Калининградской области отменил визит туда президента Беларуси.
А.Лукашенко спровоцировал конфликт, рассчитывая убить сразу двух зайцев: минимизировать вред, наносимый имиджу "славянского интегратора" самым талантливым российским журналистом в Беларуси; еще раз, и по возможности больнее, лягнуть исполнительную власть в Москве и заработать очередные очки в глазах российской оппозиции и ее электората. Знаменательно, что уже после резкого заявления Б.Ельцина А.Лукашенко демонстративно провел телефонные переговоры с министром обороны Сергеевым и спикером Совета Федерации Е.Строевым, послал официальную информацию о "деле Шеремета" министру иностранных дел Е.Примакову и главе Госдумы Г.Селезневу. Как и в апреле, белорусский президент предпринял попытку расколоть российскую элиту. Он рассчитывал, что сработает утвердившийся в общественном сознании России стереотип: критика А.Лукашенко означает выступление против "святого дела" - интеграции. И это ему удалось.
Мы наблюдали интересные парадоксы, редко встречающиеся в международных отношениях. В конфликте двух стран глава законодательной власти одной из них выступил против президента своего государства и поддержал руководителя другой, конфликтующей страны. Если для коммуниста Г.Селезнева лозунг "поражения своего правительства" есть славная историческая традиция, то для российского посольства в Минске защита президента Беларуси вместо защиты своих граждан явилась вовсе дипломатическим нонсенсом.
Президент РБ начал обвинять Кремль в невыполнении подписанных соглашений, "подрыве идеи интеграции".
В конце августа 1997 г. А.Лукашенко говорил: "Не надо пугать нас мрачными перспективами Союза, потому что вообще перспектив никаких не видно" (Белорусская деловая газета, 1 сентября 1997 г.). "Уставные документы Союза Беларуси и России не выполнены ни на одну букву", - заявил А.Лукашенко в интервью Псковскому телевидению. А в интервью московской газете "Деловой мир" А.Лукашенко отметил, что "подписание Договора о Союзе пока, к сожалению, не дало никаких практических результатов" (Советская Белоруссия, 28 августа 1997 г.). По его мнению, все, о чем договорились руководители двух государств, на деле не выполняется, в чем, разумеется, виновата Россия, которая не дала кредитов, не финансирует ПВО и т.д.
В начале кампании, после ареста группы Шеремета, казалось, что А.Лукашенко проиграл пропагандистскую войну за симпатии общественности. Но неожиданно ему на спасение свалилась вторая группа ОРТ. Властям Беларуси в ходе удачно проведенной операции удалось доказать телезрителям наличие коварных замыслов у Общественного российского телевидения.
На предложение специального представителя Европейского Союза по Беларуси Коста освободить Шеремета и его коллег А.Лукашенко ответил, что это не входит в его полномочия, а находится "в компетенции юридической ветви власти". Несмотря на это, казалось бы, непреодолимое обстоятельство, президент пообещал 21 августа освободить трех арестованных журналистов. Однако, после резкого заявления пресс-секретаря президента России Ястржембского, А.Лукашенко отказался это сделать, поставив условие - извинения Кремля (На следующий день они все же были освобождены).
Таким образом, махнув рукой на юридическую маскировку, А.Лукашенко публично объявил, что российские журналисты оказываются в положении, которое на языке международного права определяется как статус заложников.
Для урегулирования конфликта Б.Ельцин направил в Минск министра иностранных дел Е.Примакова.
За дипломатичной демонстрацией полного единодушия и уверениями в дружбе после окончания переговоров А.Лукашенко и Е.Примакова не удалось скрыть главного: миссия министра иностранных дел России провалилась. Б.Ельцин поручил Е.Примакову подписать в Минске документ об освобождении журналистов. В перерыве переговоров 28 августа состоялся телефонный разговор двух президентов, после которого Б.Ельцин публично по всем телеканалам заявил: через один-два дня арестованные будут выпущены. Но уже после окончания переговоров стало ясно, что никакого документа не подписано. На брифинге А.Лукашенко сказал, что ключ к решению проблемы с российскими корреспондентами лежит в Москве, и поставил условие: извинение ОРТ. В ответ Е.Примаков отметил, что все вопросы должны быть решены "здесь, в Минске". Вскоре министр иностранных дел Беларуси И.Антонович заявил: "Никто никаких гарантий не давал". Белорусская сторона подчеркивала, что вопрос о журналистах будет решен на личной встрече двух президентов во время визита А.Лукашенко в Москву 6-7 сентября.
Итак, Б.Ельцин, глава державы, претендующей на статус великой, был публично и демонстративно посажен в лужу. Через четыре дня, 2 сентября, президент России вновь выступает по ТВ и, натужно делая хорошую мину, уверяет, что все идет так, как и договаривались, и журналисты будут освобождены до приезда А.Лукашенко в Москву. Таким образом, вопрос о том, выпустят ли Шеремета и Завадского до встречи президентов (как считала российская сторона) или после (как уверяли белорусские власти), поднялся на высоту принципа, стал показателем твердости характера и политической силы лидеров двух государств. А перед Б.Ельциным поставил сложную моральную проблему: какой степенью личного унижения нужно платить за геополитические интересы страны.
После личной встречи президент России снова заверил, что вопрос об освобождении сотрудников ОРТ решен окончательно. Но А.Лукашенко продолжал держать журналистов за решеткой, раз за разом публично ставя Б.Ельцина в идиотское положение.
Конфликт выявил неожиданный и неприятный для команды Б.Ельцина факт: рычаги влияния на Лукашенко ограничены. Президент Беларуси связал руки российской исполнительной власти с помощью "интеграции".
Москва становится заложником непредсказуемых, непрогнозируемых действий А.Лукашенко, который, понимая это, пользуется создавшейся ситуацией в своих интересах. Хвост начинает крутить собакой.
Кремлевское руководство продемонстрировало всем свою слабость в отношениях с ближайшим союзником. Причем союзником, находящимся в международной изоляции, а значит не имеющим поля для дипломатического маневра.
Тем временем после некоторого перерыва вновь началась перепалка между президентами Беларуси и России о судьбе Шеремета, хотя оба торжественно пообещали в Москве больше к этому вопросу не возвращаться. Вернуться пришлось потому, что, по уверению Б.Ельцина, А.Лукашенко его обманул, пообещав выпустить журналиста и не сделал этого. Белорусский же президент уверял, что договорились о совершенно противоположном. Ситуация трагикомичная, напоминающая скорее сцену в пивном баре перед закрытием.
Версия Б.Ельцина все же более правдоподобна. Поведение А.Лукашенко по отношению к российскому президенту уж очень напоминает его же действия в отношении ЕС. Тот же почерк, та же тактика. У Б.Ельцина даже вырвалась фраза, что в мировой практике так не принято, чтобы президенты не только не выполняли договоренности, но даже дезавуировали собственные обещания. Но А.Лукашенко - особый случай.
Рано или поздно, оскорбленный президент России должен был ответить адекватным ударом, чтобы соперник оказался в нокдауне. Выдержав паузу, Б.Ельцин отомстил А.Лукашенко, отказав ему в поездке по российским регионам.
А.Лукашенко уже 1 октября было ясно, что Б.Ельцин не пустит его в Россию, пока не будет освобожден Шеремет. Целые сутки белорусские власти вели переговоры с Москвой. 2 октября А.Лукашенко три часа ожидал в аэропорту, идя на унижение и надеясь на чудо. Он очень хотел съездить в Липецк и Ярославль. Почему же президент не освободил Шеремета, хотя объявил, что журналист будет вскоре отпущен? Какое значение имели несколько дней? Это не гарантировало поездку, но давало большой шанс. Все дело в том, что А.Лукашенко хотел приехать к российским губернаторам победителем, поборовшим Б.Ельцина в борьбе характеров и нервов.
Сейчас сложно определить, кто из президентов выиграл на нынешнем промежуточном этапе. Несомненно лишь то, что борьба вышла на качественно новый уровень. Важно обратить внимание, что впервые официальная пропаганда Беларуси начала кампанию непосредственно против Б.Ельцина, а не его окружения, как было до сих пор. Также впервые в информации, опубликованной с грифом БЕЛТА, объявлено о возможности руководителя Беларуси стать президентом объединенного государства, чего, якобы, боится Б.Ельцин (см. Звязда, 4 октября 1997 г.).
Что же за невиданный в мире, странный союз соорудили политики двух стран, который порождает гораздо больше проблем и конфликтов, чем в отношениях с несоюзными государствами? Нельзя же всерьез принимать объяснение белорусскими властями причин распрей происками противников интеграции.
Сама идея интеграции Беларуси и России оказалась неотделима от конкретных форм реализации и главных ее адептов. И несостоятельность предложенной модели обусловлена целым комплексом объективных и субъективных причин.
На этапе глубокой трансформации характерными чертами общества являются неустойчивость, непредсказуемость, неопределенность, несформированность интересов, государственных институтов, политических элит, внешнеполитических приоритетов. И любая интеграция, построенная на такой шаткой основе, будет недолговечной, нежизнеспособной, какое бы объединение между Беларусью и Россией ни было подписано. Интеграция противоречит продолжающим доминировать на постсоветском пространстве тенденциям дезинтеграции. Ссылки на то, что весь мир объединяется, несостоятельны, поскольку интеграция может быть успешной только на здоровой рыночной, демократической основе, осуществляемая естественным путем. Попытки искусственно, по политическим соображениям, подстегнуть ее, ни к чему путному привести не могут.
Главными идеологами и двигателями интеграции являются политические силы (А.Лукашенко, российская оппозиция), ориентированные на движение вспять, реставрацию прежнего государства (СССР) и прежней общественной системы.
После торжественного подписания Договора о Союзе Беларуси и России лидер российских коммунистов Г.Зюганов заявил на пресс-конференции: "Я вас поздравляю: Мы снова живем в Союзе". В Минске создание нового объединения ознаменовалось самым жестоким избиением демонстрантов вместе с журналистами и арестом одного из "беловежских зубров" С.Шушкевича. Все произошло в один день. И это очень символично.
В марте в Минске состоялся III конгресс народов СССР. В отличие от двух предыдущих конгрессов сторонников реанимации "развитого социализма" и Советского Союза ,здесь, в Минске,он впервые получил государственную поддержку: финансовую и политическую. Выступление А.Лукашенко с очередными проклятиями в адрес реформаторов вызвало у участников конгресса бурный восторг и одобрение начавшейся интеграции как толчка для восстановления бывшей "великой и могучей державы".
2 апреля в Минске политические организации, поддерживающие А.Лукашенко, провели митинг, на котором звучало твердое убеждение, что объединение Беларуси и России является началом восстановления СССР. Одновременно с поздравлениями Г.Зюганова оппозиционная Б.Ельцину Госдума России попыталась вернуть советский гимн, герб и флаг.
Таким образом, идея объединения двух народов является оружием контрреформации, источником дополнительной силы для реставраторов.
Союз Беларуси и России действительно своеобразный. За пропагандистскими заявлениями об "исконном единстве двух братских народов" скрываются такие политические цели, которые делают интеграцию взрывоопасной для отношений двух стран. Уже ни для кого не секрет, что А.Лукашенко нужен Союз как удобная форма для завоевания Кремля. Именно такое стремление сделало данное межгосударственное образование с самого начала неестественным и конфликтогенным. В этом смысле Союз чем-то напоминает пакт Молотова-Риббентропа, который обе стороны заключили для того, чтобы было легче обмануть более доверчивого соперника. Противостояние Москвы и Минска в рамках такого Союза - явление не случайное, а закономерное. Это объясняет реакцию российских СМИ на проблему прав человека в Беларуси и молчание по поводу гораздо больших их нарушений, например, в Узбекистане или Туркменистане.
Поскольку ни одна из сторон разорвать этот более чем странный Союз не может без серьезного ущерба для репутации и имиджа президентов, то конфликт Москвы и Минска запрограммирован и в будущем. Дополнительную остроту ему придает то обстоятельство, что речь идет не только о личных амбициях, но и о принципиально различных моделях общественного развития.
Официальные лица заявляют, что новый союз призван решать прежде всего задачи экономической интеграции. Любопытно, что при этом белорусская и российская стороны занимают диаметрально противоположные позиции по концепции экономического развития. Руководители исполнительной власти России ставят жесткое условие: серьезная интеграция невозможна без ускоренного реформирования белорусской экономики до уровня российской. А.Лукашенко же неоднократно заявлял, что мы не будем повторять российских ошибок и не станем спешить с реформами. Какая интеграция возможна при таких подходах?
Главный идеолог российской модели А.Чубайс недавно заявил, что развилку, до которой еще был возможен поворот от столбовой дороги капитализма, Россия прошла летом 1996 г. во время президентских выборов. Сейчас идет борьба за то, какой тип капитализма утвердится в стране: европейский или латиноамериканский.
В Беларуси, как известно, создается принципиально иная модель. На съезде учителей А.Лукашенко сформулировал, затем через день повторил новое программное для для страны положение: "постепенное совершенствование того, что было накоплено в советские времена". Т.е. не отказ от советской системы, а лишь ее "совершенствование". В теоретическом смысле это возвращение назад, к временам перестройки, которую М.Горбачев трактовал как "совершенствование социализма".
Еще более важно не столько различие ныне сформированных моделей в двух странах, которое простым людям не всегда заметно, сколько различие тенденций развития.
Поскольку конфликт происходит в рамках Союза двух государств, то логично предположить, что он носит антагонистический характер и может быть разрешен лишь в результате краха одного из "интегрирующихся" режимов. Ведь не могло быть союза между ФРГ и ГДР, пока не рухнул один из режимов. Как не может быть нормальной интеграция Северной и Южной Кореи.
Политическая экспансия А.Лукашенко в Россию прямо пропорциональна усилению дипломатической блокады Беларуси со стороны Запада. Поскольку постоянная борьба с противниками - единственный способ политического существования и выживания нашего президента, а внутренние враги слишком слабы, то у него просто не остается другого варианта, кроме прорыва на Восток.
В результате интеграция, которая по самой своей сути призвана объединять народы и общества (слово "интеграция" означает "объединение"), в нашем случае оказалась яблоком раздора, мощным фактором раскола как внутри Беларуси и России, так и в отношениях между ними. Открытая поддержка Россией конституционного переворота в Беларуси способствовала росту антироссийских настроений в белорусском обществе.
Шумная пропагандистская кампания вокруг интеграции в значительной мере подорвала внешнеполитическое влияние и имидж Беларуси. В глазах других стран РБ воспринимается как не вполне самостоятельное государство, как сателлит России. Поэтому европейские руководители и дипломаты многие важные вопросы международных отношений, проблемы безопасности, напрямую затрагивающие интересы Беларуси, обсуждают с Москвой.
Все политические силы и эксперты Беларуси сошлись на том, что, учитывая геополитическое положение страны, оптимальным вариантом для нее была бы роль моста между Западом и Востоком. Но мост не может быть только в одну сторону. Несбалансированный перекос внешней политики в сторону России, отказ от нормализации отношений с Западом лишает Беларусь возможности воспользоваться благоприятным геополитическим положением.
КАМПАНИЯ БОРЬБЫ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ И КОРРУПЦИЕЙ
Началу кампании положило убийство руководителя Могилевского областного комитета государственного контроля. Выступая на траурном митинге в Могилеве, А.Лукашенко объявил войну преступности и коррупции. Телевизионная "Панарама" ежедневно, как фронтовые сводки, стала рассказывать об успехах в борьбе с преступностью.
Как известно, преступность - болезнь социальная. И борьба с ней - задача не одних правоохранительных органов, а всего общества. Быстрый рост преступности, криминализация общества особенно характерны для стран, осуществляющих трансформацию, и свидетельствуют о том, что на смену тотальному государственному контролю не пришли рыночные и новые нравственные регуляторы. Дело в том, что в большинстве своем люди соблюдают закон потому, что боятся не столько наказания со стороны государства, сколько морального осуждения общества. В условиях перехода к другой системе происходит глобальный передел собственности, рушатся не только социальные, идеологические, но и моральные устои. Переходные общества - самые криминальные. И чем медленнее идут преобразования, чем дольше затягивается этот переход, тем больше разгул преступности и криминализации власти.
В Беларуси дополнительным фактором, стимулирующим этот процесс, явилась государственная политика. Прежде всего А.Лукашенко демонстративно ликвидировал право, как регулятор социальных отношений, заменив его силой, и прежде всего - силой государственной власти. В экономике упразднена конкуренция и установлена монополия империи Ивана Титенкова. То, что в России вылилось в заказные убийства, у нас до сих пор происходило в форме тихого удушения всех независимых от власти коммерческих структур.
Классический пример криминализации власти - печально известные истории с "Торгэкспо" и фондом имени Эсамбаева. А.Лукашенко признался, что подписал около 200 указов, предусматривающих налоговые и таможенные льготы. Взамен исполнительная власть получала деньги, которые шли не в государственную казну, а в специальный президентский фонд, объем которого, по мнению экспертов, равен госбюджету. Никакого независимого от президента контроля за расходованием полученных средств не существует. На языке права это означает незаконное присвоение денег в особо крупных размерах. Разница между этим фондом и "общаком" становится призрачной. Исчезла и граница между властью и криминальным миром. И борьба государства с преступностью превращается в "разборку" за сферы влияния, за "крышу" над бизнесом.
В свое время в Колумбии правительство и наркомафия заключили негласное соглашение о распределении сфер влияния. Потом, когда под давлением США власть попыталась вести борьбу с наркодельцами, это едва не вылилось в гражданскую войну. Государство, преступившее им же установленные законы, вынуждено постоянно наступать на собственный хвост.
В демократическом обществе в процессе борьбы с преступностью соблюдается незыблемое условие: она ни в коей мере не должна ущемлять права и свободы граждан. Выступление А.Лукашенко на траурном митинге в Могилеве является тестом для студентов первого курса юрфака на уровень правосознания.
Две цитаты. "Я предупреждаю... всех так называемых предпринимателей и банкиров.. Через десять дней мы не будем искать массы доказательств". "Я требую здесь от правоохранительных органов, от местных органов власти, от милиции и КГБ, от генпрокурорских работников и судей: с сегодняшнего дня на территории нашего государства любое самое мелкое правонарушение или преступление должно караться немедленно. Реакция должна быть беспощадной и немедленной".
Хотя никаких юридических документов, закрепляющих этот шедевр правовой мысли, не последовало, всем известно, что у нас устные указания президента важнее законов. Поэтому вопрос о виновности арестованных не очень интересен даже в среде юристов. В государстве, где право перестало быть регулятором общественной жизни, виновны все; коррупцией объявляется то, что посчитает президент, а преступником назначается тот, на кого укажет глава режима. И любое "дело" о коррупции из уголовного превращается в политическое. В этом смысле драматическая история с Т.Винниковой является классической: сначала арестовали, потом больше года искали за что.
В начале декабря, выступая на I съезде судей Беларуси, А.Лукашенко, как строгий начальник своих подчиненных, отчитал судей за либерализм, указал на ошибки при вынесении приговоров и предупредил, что поступающие к нему жалобы на деятельность судов находятся на особом контроле. Он потребовал от судов еще более тесного "взаимодействия с исполкомами", а последних призвал ставить "перед судами вопросы о законности" приватизации и т.д.
Как видим, президент по простоте душевной даже не пытается маскировать полную зависимость судов от вертикали.
Выступления судей на съезде показали, что они согласны на отведенное им место и не претендуют на роль независимой корпорации, призванной вопреки чему бы то ни было утверждать право, закон, справедливость.
Как известно, тезис о борьбе с коррупцией был едва ли не основным в предвыборной президентской кампании А.Лукашенко.
Почему же борьбу с коррупцией А.Лукашенко всерьез начал только сейчас? Во-первых, лишь теперь, после референдума, разгона Верховного Совета и Конституционного Суда, когда президент установил единоличную власть, он почувствовал свою независимость от всех государственных институтов и номенклатуры.
Во-вторых, борьба с коррупцией, возможно, последняя сильная и долгодействующая иньекция в массовое сознание. Она подпитывает и обеспечивает длительную жизнедеятельность одному из основных мифов славянской истории, ставшему в Беларуси неофициальной государственной идеологией: царь хороший, бояре плохие. Вопрос о том, почему хороший царь держит плохих бояр, очень сложный для обыденного сознания, потому что неразрешимый.
Сам факт, что А.Лукашенко вытащил последнюю козырную карту задолго до президентских выборов, свидетельствует о его сегодняшней неуверенности. Может быть, ставшее уже легендарным политическое чутье президента помогает ему "видеть то, что временем закрыто"?
Любопытно, что еще с лета началось "всенародное обсуждение" Декрета Президента "О неотложных мерах по укреплению трудовой и исполнительской дисциплины". Здесь перед вертикалью встала довольно деликатная задача: как непопулярную среди населения идею представить по старой советской традиции как проводимую "по просьбе трудящихся". Электорат А.Лукашенко с чувством глубокого удовлетворения поддерживает борьбу за наведение порядка среди начальства. Но ее распространение дальше, по цехам и бригадам, встречает, как принято говорить, "неоднозначную реакцию". Именно поэтому данная кампания была тихо свернута, уступая более популярной "борьбе с преступностью".
Что касается борьбы с преступностью, которая, если верить ежедневным сюжетам телевизионной "Панарамы", превратилась еще в одну историческую победу нашего президента, то она, условно говоря, многофункциональна. Как ни кощунственно это звучит, но взрыв в Могилеве пришелся как нельзя кстати для правящей команды. Поистине, если бы его не было, то нужно было бы выдумать. Дело в том, что у А.Лукашенко возник временный дефицит на популярную идею, которую можно было бы развернуть в шумную кампанию.
А тут подвернулось это нашумевшее преступление. И власти решили извлечь из него максимальный политический капитал.
Кроме фактора легитимизации режима, развернувшаяся борьба с преступностью выполняет еще несколько функций. Прежде всего она призвана окончательно запугать и сделать полностью подконтрольными бизнес и всю вертикальную номенклатуру. Не случайны угрозы в адрес предпринимателей и банкиров, прозвучавшие в печально знаменитом выступлении А.Лукашенко на траурном митинге в Могилеве. А позже президент заявил, что "в убийстве Миколуцкого задействованы не только криминальные структуры, но и структуры власти". Таким образом, найден удобный повод для серьезной чистки в госаппарате. Над каждым чиновником, чтоб стал еще послушнее, будет висеть дамоклов меч.
Борьба с преступностью, как и меры по укреплению дисциплины, стали важным фактором экономической жизни. В рамках формируемой экономической модели роль материальных стимулов, которые в нормальных хозяйственных условиях являются основным двигателем развития, сильно ограничены. Опыт строительства социализма показывает, что в какой-то мере их можно заменить энтузиазмом и страхом. Для энтузиазма нужна великая идея, которой у режима нет. Остался фактор страха. В 30-е гг. "борьба с вредительством" выполняла важную хозяйственную функцию. Сегодня с помощью страха президент пытается заставить работать на полную мощность умирающую экономическую модель, выжимая из нее последние соки. Его действия по-своему логичны. Либо менять систему, либо закручивать гайки и строить лагеря.
И наконец, борьба с преступностью призвана произвести демонстрационный эффект за пределами Беларуси. А.Лукашенко неоднократно отмечал, что, в отличие от России, у нас нет заказных убийств, а Беларусь - оазис стабильности. Сейчас важно показать, что после теракта в Могилеве президент взял ситуацию под контроль и каленым железом выжигает преступность. Здесь А.Лукашенко в более выгодном положении, чем руководители соседних государств, перед которыми стоит жесткое ограничение: борьба с криминальным миром должна вестись не за счет ограничения демократии.
В последнее время общим местом аналитических статей стал тезис о том, что мы возвращаемся назад, к советской системе. Поскольку последняя имела несколько модификаций, важно уточнить, куда же мы вернулись. Хотя вектор движения общества определен, разные части системы движутся назад с разной скоростью. При этом нужно отметить принципиальный момент: по некоторым параметрам мы уже проскочили период застоя и попали прямиком в 30-40-е гг. Наиболее наглядно это можно увидеть на примере социального и правового статуса хозяйственных и государственных руководителей.
Необходимо напомнить, что в 30-е гг. репрессии коснулись всех слоев общества, но не в одинаковой степени. Главный удар пришелся по руководящим кадрам. У простых рабочих, колхозников, служащих возможность уцелеть была достаточно велика. Для людей же, занимавших руководящую должность, вероятность избежать ареста была минимальной. За 1937 г. и в первую половину 1938 г. волна "большого террора" три раза прокатилась по всему госаппарату.
Белорусская номенклатура поддержала А.Лукашенко на прошлогоднем референдуме. Все руководители регионов, предприятий и учреждений лично контролировали ход голосования. Тем самым чиновники фактически вынужденно согласились на утрату того статуса, который имела номенклатура в период застоя, перестройки и в первые годы белорусской независимости, когда она являлась самостоятельной политической силой, кастой, диктующей свою волю лидеру. Большинство руководителей (кроме небольшой группы с депутатскими мандатами) по существу выразили готовность служить не государству, а "батьке", превратиться из госслужащих в подданных Его Высочества. Они, видимо, рассчитывали, что репрессии если и будут, то затронут оппозицию, предпринимателей, а их политическая лояльность станет гарантом личной и имущественной неприкосновенности. Возможно, их убаюкало то, что громогласно объявленная А.Лукашенко в ходе президентской избирательной кампании борьба с коррупцией оставалась первые два года ружьем с холостыми патронами. Т.е. они согласились на сталинизм, но без репрессий. Но оказалось, что так не бывает.
Сталин свою грандиозную истребительную селекцию осуществлял во вполне логичной последовательности. Сначала была ликвидирована открытая "контра", затем нэпманы и крестьянство, как недостаточно социалистический класс. Потом настала очередь оппозиции внутри правящей партии. И лишь в самом конце дело дошло до тотальной чистки правящей касты.
Нельзя сказать, что А.Лукашенко сильно нарушил эту последовательность. Вначале были объявлены "вшивыми блохами" и разгромлены экономически предприниматели. Затем в ходе прошлогоднего референдума была разгромлена политически и выброшена из системы власти политическая оппозиция. Репрессии против нее пока носят превентивно-запугивающий характер: денежные штрафы, отсидки по несколько суток. Но все же главный удар настоящих репрессий пришелся именно по правящей номенклатуре. Начали с директоров предприятий, потом взялись за председателей колхозов. Быть сегодня в Беларуси руководителем - самая опасная профессия. Почему? (Кстати, и в 30-е гг. бывшие белогвардейцы имели больше шансов выжить, чем старые большевики, особенно занимавшие видные посты.)
Во-первых, любая система эффективна лишь тогда, когда функционирует по своим собственным законам. В условиях автократического режима, когда контроль над руководителями всех уровней со стороны общества отсутствует, возникает альтернатива. Либо жесткий прессинг сверху, со стороны диктатора, либо номенклатура выходит из-под контроля, превращается в доминирующую силу, оставляя главе режима роль марионетки (как при Л.Брежневе и К.Черненко). А жесткость сверху зависит от личных качеств диктатора.
Во-вторых, физический разгром оппозиции вряд ли вызовет массовое одобрение в обществе ("Бьют несогласных"). История с арестом Шеремета это подтверждает. Не говоря уже о реакции за рубежом. А вот начальство у нас всегда не любили. Доказать, что именно оно виновато в плохой жизни народа, труда не составит. Любые, самые жесткие меры А.Лукашенко против руководителей пройдут под бурные овации его электората.
Великий классик диктатуры Сталин понимал, что наступает момент, когда на общество надо воздействовать шоком, арестовывая очень известных людей. Сейчас А.Лукашенко считает, что такой момент наступил. Сначала он публично намекнул, что в убийстве Миколуцкого задействованы "структуры власти". На встрече с руководителями правоохранительных органов президент потребовал, чтобы были выявлены "все лица, которые имеют отношение к этому преступлению, невзирая ни на какие ранги, звания и служебное положение". Таким образом, следствием была получена совершенно определенная установка. И последующие затем аресты Старовойтова и министра сельского хозяйства Леонова сыграли роль шока.
Почему "барский гнев" обратился именно на Старовойтова? Причин несколько. Здесь и святая классовая ненависть советского человека к разным "буржуйским вывертам" типа акционерного общества, где доходы распределяются не только по труду, но и по акциям. К тому же успешно работающее АО разрушает стерильную чистоту рыночного социализма. Средняя урожайность зерновых по стране в 1997 г. составила 23 ц с га, а в "Рассвете" - 37. Средняя зарплата в сельском хозяйстве сейчас 400 тыс. руб., а здесь - 1 млн. руб.
В этом смысле "дело Старовойтова" очень знаменательно. Вдруг обнаружилось, что в государстве есть хозяйственные субъекты, которые указаниям сверху предпочитают экономическую целесообразность. Без руководящей команды сами решают, когда сеять, когда убирать или совсем не убирать несколько гектаров, если это невыгодно. И самое удивительное, что эффективно. АО "Рассвет" стал как бы вирусом, который грозил разрушить создаваемую А.Лукашенко экономическую модель. Став в свое время витриной социализма, Старовойтов, поверив в необратимость рыночных реформ, задумал превратить свой колхоз в витрину капитализма. На этот раз судьба сыграла с ним злую шутку. Репрессиями против Старовойтова А.Лукашенко дает понять всем руководителям, что они "под колпаком у Шеймана". Это демонстрация, наглядный урок. Уж если президент посягнул на живую легенду, то другие и вовсе беззащитны.
Имеет значение и понятный психологический фактор. Известно, что Лаврентий Берия не мог отказать себе в особом удовольствии лично допрашивать арестованных членов Политбюро, маршалов и других известных всей стране людей.
Есть еще одна причина, которая смутно высветилась во время показа по ТВ встречи президента с работниками "Рассвета". Особенность полководческого таланта А.Лукашенко состоит в том, что он, при всей своей любви к риску, перед крупным наступлением, как правило ,проводит разведку боем. И в зависимости от ее результата определяет время атаки и направление главного удара. Можно вспомнить, как в сентябре в разгар кампании против ОРТ А.Лукашенко обмолвился, что Шеремет замешан в подготовке покушения на жизнь президента Беларуси. Поскольку ожидаемой реакции не произошло, он больше об этом не вспоминал.
В выступлении в "Рассвете" президент сделал тонкий намек на то, что Старовойтов и Леонов были заказчиками убийства Миколуцкого. Представляется, что дальнейшее раскручивание этой идеи зависит вовсе не от работы следствия. Это был пробный шар, проверяющий, насколько быстро общество адаптируется к абсурду.
Но в данном случае А.Лукашенко в первую очередь важна была реакция "рассветовцев" на новую политическую кампанию. Для чистоты эксперимента нужно именно такое хозяйство. Всем известно, что уровень благосостояния в "Рассвете" всегда был несопоставим с другими колхозами. Устроиться на работу туда было не так просто, существовал конкурс, люди приезжали из городов. Все успехи связывались с именем председателя. И если даже в таком хозяйстве люди бурными аплодисментами, переходящими в овации, приветствуют арест больного, с трудом передвигающегося легендарного руководителя, если двухчасовое выступление президента перевешивает собственный тридцатилетний опыт колхозников, то это значит, что общество созрело для массовых митингов по разоблачению "врагов народа". Их производство можно ставить на поток и верстать планы по областям и районам. Особенно впечатлило обвинение в уничтожении колхозного скота, буквально взятое из газет 60-летней давности.
Президент встал на путь введения чрезвычайного репрессивного законодательства. В качестве примера можно привести декрет "О неотложных мерах по борьбе с терроризмом и иными особо опасными насильственными преступлениями".
Декрет о терроризме настолько широко трактует это понятие, что под него можно подвести любой публичный протест. Этот подзаконный акт вводит не только чрезвычайные суды, но и новые уголовные наказания вплоть до 20 лет лишения свободы, пожизненного заключения и смертной казни.
Совсем не случайно в государственных СМИ появилась статья А.Залесского, оправдывающая сталинские репрессии. А прокуратура получила задание разрушить единственный официально признанный в Беларуси символ тоталитаризма, доказать, что в Куропатах расстреливало не НКВД, а гестапо.
В декабре была закрыта "Свабода". Этот акт властей - не спонтанная реакция на некие действия оппонентов. Закрытие газеты - просчитанный шаг, учитывающий все возможные плюсы и минусы. При этом власти не позаботились даже о соблюдении внешних приличий, сочли излишним искать серьезные обоснования. Два последних предупреждения газете просто смехотворны. Обвинения в проведении исторических параллелей и рекламе "теневого правительства" поражают своей искусственностью.
Белорусское руководство прекрасно понимало, какой резонанс вызовет в мире закрытие независимой газеты. Ведь на Западе свобода печати - это священная корова, безошибочный индикатор демократичности политического режима. Этот шаг президента означает, что перейден еще один Рубикон, сожжен очередной мост к отступлению.
Независимые газеты сегодня - последний бастион демократии, выполняющий несколько важных и незаменимых функций. Прежде всего, они единственный источник объективной информации об экономических и общественно-политических событиях и процессах в Беларуси.
Во-вторых, в условиях, когда большинство партий оказалось в полуподполье, независимые СМИ выполняют функцию политической оппозиции. С их закрытием о существовании и деятельности оппозиции будут знать лишь сами ее активисты.
В-третьих, независимые газеты являются средством коммуникации, поддерживают духовную и интеллектуальную связь, причем не только между единомышленниками. Известно, что "Свабоду" читали во всех высших и средних чиновничьих кабинетах. Видимо, не случайно закрытие газеты совпало со скандальными арестами известных руководителей. Вспомним также, что первым вирусом, заразившим, парализовавшим и разрушившим тоталитарного монстра в СССР, была такая невинная по сегодняшним представлениям новация, как гласность. В общем, как говорил классик политической борьбы, газета в условиях автократического режима, кроме всего прочего, еще и "коллективный организатор".
Причем в отличие от борьбы, например, с фондом "Детям Чернобыля" или указом о трудовой дисциплине, закрытие "Свабоды" никак не задевает интересы президентского электората, который ее не читает.
Безусловно, закрытие "Свабоды" - пробный шар. Как обычно, А.Лукашенко делает маленький шаг и наблюдает за реакцией. Но ликвидация одной, пусть и наиболее известной оппозиционной газеты, имеет смысл лишь при условии, что вслед за этим последует закрытие всех остальных независимых изданий. Иначе нет резона вызывать волны международной обструкции, ибо издержки превышают прибыль.
На этом фоне явственно проявилась одна интересная тенденция: сопротивление режиму изменилось не только по форме, но и по содержанию. Последние полгода наблюдался спад политической борьбы против режима и резкое возрастание морального, правозащитного сопротивления. Акции в защиту политзаключенных (Шеремета, Шидловского, Лабковича) преобладали. Начиная с августа, большинство их возглавляли не политические организации, а журналисты. Хартия-97 - это сопротивление моральное, интеллектуальное. А оно по самой своей природе не может быть массовым. Не исключена вероятность возвращения к формам сопротивления режиму, напоминающим советское диссидентство.