Стенограмма Круглoго стола политологов и учёных "Консерватизм в Беларуси: вчера и сегодня"

Плиско М. С конца 70-х гг. консерватизм и его современная форма - неоконсерватизм стали знамением времени. Всем известны имена таких консервативных политиков как Маргарэт Тэтчэр, Рональд Рэйган и Гельмут Коль. После закономерного краха мирового коммунизма большинство европейских соцстран пережили волну консерватизма. Там, где консерваторы в начале 90-х гг. находились у власти, сегодня наблюдается устойчивый экономический рост, решаются социальные проблемы. В некоторых из этих стран - Польша, Литва - консерваторы успели придти к власти во второй раз. Пожалуй, единственной страной, избежавшей консервативной волны, является Беларусь. Поэтому сегодня я предлагаю обменяться мнениями по теме: "Консерватизм в Беларуси: вчера и сегодня", обсудить, что из себя представлял консерватизм как явление в историческом контексте, какое место он занимает среди других политических и идеологических течений современной Беларуси. Я даже умышленно заострил бы постановку вопроса: а уместно ли вообще говорить о консерватизме, неоконсерватизме применительно к нашей стране, и если да, то каковы перспективы развития этого течения? Думаю, что нашу дискуссию уместно было бы начать с идентификации понятия "консерватизм", с уточнения, какой смысл каждый из нас в него вкладывает.

Соколова М. Говоря о консерватизме, надо помнить, что терминологически это понятие нельзя обозначить достаточно чётко, невозможно выработать жёстко ограниченное, нормативное определение, которое было бы принято всеми и использовалось непротиворечиво. Консерватизм - одно из понятий, которое ориентировано на порождение новых смыслов. Однако можно выделить три группы теоретических подходов к определению понятия "консерватизм": 1) понимание консерватизма как аристократической реакции на Французскую революцию (во временном плане охватывал период с конца XVIII в. по первую треть XIX в. и только), 2) понимание консерватизма как автономной идеологии, 3) ситуативный подход, который рассматривает возникновение консерватизма в конкретных исторических условиях в качестве определённой реакции на те или иные изменения. Интересно отметить, что если теоретики и политологи часто склонны рассматривать консерватизм как автономную систему ценностей, то массовое сознание воспринимает его чисто ситуативно. Отсюда и публикации в СМИ о консерватизме коммунистов, либералов и другие утверждения подобного рода. Нам, видимо, важно было бы понять, почему массовое сознание склонно воспринимать консерватизм дискретно, а не как прочную традицию. Другим принципиально важным моментом при определении понятия "консерватизм" является различие идеологии консерватизма и консервативной доктрины. Ведь, как известно, идеология - определённая, упорядоченная система ценностей, важнейших основ и целей, а доктрина - способ реализации этих целей, при этом в доктрине могут формулироваться самостоятельные промежуточные цели и средства их достижения. Я думаю, что нужно об этом помнить, когда мы говорим об определении понятия "консерватизм". На мой взгляд, основными ценностями консерватизма являются следующие: религия; семья; уважение к традиции; порядок и стабильность в обществе. Убежденность в том, что люди могут быть равными только в моральном смысле,что разнообразие важнее единообразия, а свобода важнее равенства, уверенность в необходимости существования в обществе социальных слоёв, страт, классов, органическое понимание развития общества, главенство обязанностей над правами, коллектива над индивидуумом, недоверие к бюрократии и бюрократической центральной власти, - таковы основные элементы идеологии консерватизма. Консерватизм надо отличать от традиционализма и различного рода реакционных политических течений. В своё время К. Манхейм говорил, что традиционализм - это своего рода вегетативный консерватизм, предпочтение упорядоченной, устоявшейся жизни каким-либо радикальным переменам. Консерватизм - это бесконфликтная модель развития общества в том смысле, что статус-кво воспринимается как определённая ценность и не оспаривается, в то время как реакционные политические учения исповедуют радикализм не только в теории, но и на практике, требуют возвращения к старым порядкам, что не свойственно консерватизму.

Вячорка В. Паколькi я чалавек практычны, таму хацеў бы перанесьцi гаворку на наш беларускi грунт i зазначыць прынцыповыя адрозьненьнi памiж заходнеэўрапэйскiм кансэрватызмам як пэўнай акрэсьленай, у тым лiку арганiзацыйна, плыняй i цэнтральна-ўсходнеэўрапейскiм кансэрватызмам, якi толькi цяпер пачаў усьведамляць сябе як пэўная суцэльная зьява ў маштабах рэгiёну. Гэтыя адрозьненьнi вынiкаюць з прынцыповых адрозьненьняў у гiстарычным працэсе. Але, па-першае, трэба пагадзiцца, што мы гаворым пра кансэрватызм як пра зьяву, абумоўленую канкрэтнымi псыхалягiчнымi рысамi чалавека i чалавецтва ў цэлым, што мы не зьвяртаем увагi на тэрмiналягiчную блытанiну, якая iснавала на пачатку працэсу дэмакратызацыi, калi было модным гаварыць аб камунiстах як аб кансэрватарах. Мы гаворым пра кансэрватызм як пра трэцi структурны складнiк поруч з лiбэралiзмам i сацыял-дэмакратыяй, якi сам сябе ўсьведамляе як суцэльнасьць. Гiсторыя разьвiцьця кансэрватызму паказала, што сучасны кансэрватызм лёгка ўспрымаецца на ўзроўнi тэарэтычным i лёгка кансалiдуецца на ўзроўнi практычным зь лiбэральнымi канцэпцыямi i практыкамi ў тым, што тычыцца эканомiкi, кансэрватызм прызнае асноўныя лiбэральныя эканамiчныя каштоўнасьцi i падыходы. Але ня толькi эканамiчныя крытэры вызначаюць аблiчча сучаснага кансэрватызму. Таму я б хацеў пагаварыць пра сыстэму iншых, неэканамiчных, каштоўнасьцяў, якiя вызначылi суцэльнасьць эвалюцыi кансэрватызму ад пачатку яго ўзьнiкненьня да нашых дзён. Паколькi народы Цэнтральнай i Ўсходняй Эўропы, у адрозьненьне ад народаў з даўнiмi дэмакратычнымi традыцыямi, прыйшлi да стварэньня сваёй дзяржаўнасьцi толькi ў XX, у крайнiм выпадку ў XIX ст., то для iх зусiм не аксiяматычнымi зьяўляюцца такiя каштоўнасьцi, як дзяржаўнасьць, як рэалiзацыя нацыянальнай i дэi, нацыянальнага дзяржаўнага iнтарэсу. Калi пералiчваць асноўныя каштоўнасьцi, на абароне якiх стаiць кансэрватызм, то, акрамя сям'i, царквы, парадка, стабiльнасьцi, маральнасьцi нельга забыцца i на такiя рэчы, як дзяржава i нацыя. Калi заходнi кансэрватызм такую каштоўнасьць, як дзяржава i дзяржаўнасьць, ўспрымае аксiяматычна, то для кансэрватызму, якi фармуецца на абшары нашага рэгiёну, дзяржаўнасьць ёсьць аб'ект змаганьня, актыўнай палiтычнай дзейнасьцi , гэта ёсьць у пэўным сэнсе кансэрватызм рэвалюцыйны, кансэрватызм, якi ставiць перад сабой радыкальныя задачы па адваёве дзяржаўнасьцi там, дзе яе яшчэ няма, i па яе абароне ад паўторнага паглынаньня i мпэрыяй i зьнiшчэньня. Напэўна, гэта можна сказаць пра ўсе палiтычныя сiлы, якiя называюць сябе кансэрватарамi, цэнтрыстамi, на постсавецкай прасторы i ў краiнах Цэнтральнай Эўропы. У пляне гаворкi пра сацыяльную базу кансэрватызму трэба зазначыць, што на Захадзе кансэрватызм спачатку быў спосабам абароны элiтаў ад лiбэральнай рэвалюцыi. Адсюль яго моцны элiтарны пасыл. У нашым рэгiёне на працягу пэўнага часу элiты рэпрэзэнтавал i чужыя, iмпэрскiя структуры. Гэта датычыць Беларусi, Лiтвы, Украiны. Таму ў нас не магла ўсталёўвацца кансэрватыўная традыцыя паводле заходнеэўрапейскiх канонаў. Першыя памкненьнi да iдэалягiчнага фармаваньня незалежнiцкага руху ў больш-менш сучаснай форме адносяцца да пэрыяду дзейнасьцi ў Вiльнi так званых фiляматаў i фiларэтаў, але ўсё ж такi гэта былi гурткi пераважна лiбэральнага кiрунку, магчыма, з элемэнтамi народнiцтва.

Што ж да фармаваньня ўласнай кансэрватыўнай традыцыi ў Беларусi, скiраванай на беларускi народ, на беларускую дзяржаўнасьць, то трэба ўзгадаць пра хрысьцiянска-дэмакратычныя колы. Толькi пасьля таго, як хрысьцiянская дэмакратыя больш-менш iдэялягiчна аформiлася, стала магчымым гаварыць пра беларускую кансэрватыўную традыцыю, у большай ступенi вольную ад хрысьцiянскай дэмакратычнасьцi, хаця яна i фармавалася ў ксяндзоўскiм асяродку. Вiнцэнт Гадлеўскi, яго часопiс "Беларускi фронт", Згуртаваньне, "Нацыянальны фронт" рэпрэзэнтуюць уласную беларускую кансэрватыўную традыцыю. Дадам, што пачаткi кансэрватызму можна было назiраць яшчэ раней, у 10-х гадох XX ст., у дзейнасьцi Р.Скiрмунта, палiтычных групоўках, якiя i iмкнулiся тады да адраджэньня Рэчы Паспалiтай, Вялiкага Княства Лiтоўскага. Зараз у кансэрватараў на Захадзе назiраецца адыход ад элiтарызму, яны iмкнуцца абаперцiся на кансэрватыўныя перакананьнi сярэднiх пластоў насельнiцтва. Што да Беларусi i ўвогуле краiн нашага рэгiёну, то тут сытуацыя больш складаная. Беларусь, як i Ўкраiна, падзелена на дзьве часткi. Так, усходняя частка Беларусi зазнала нават расейскую абшчыну, а заходняя да 40-х гадоў XX ст. перажывала станаўленьне дэмакратычных iнстытутаў i свабодаў. Псыхалёгiя i традыцыi сярэдняй клясы ў Заходняй Беларусi, як i ў Заходняй Украiне, маюць шанц быць адроджанымi хутчэй. Таму няма дзiўнага, што тут Беларускi Народны Фронт мае свае арганiзацыйныя структуры i ў вёсках, чаго нельга сказаць пра ўсход i цэнтар Беларусi. На ўсходзе Беларусi кансэрватарам трэба спачатку стварыць тое, што потым можна было б кансэрваваць. Зрэшты, гэта датычыць увогуле да Беларусi i краiн нашага рэгiёну: нам трэба адрадзiць мэханiзмы стварэньня i абароны кансэрватыўных каштоўнасьцяў, забясьпечыць iх пераемнасьць. Пакуль што станаўленьне кансэрватыўных каштоўнасьцяў адбываецца ў атмасфэры канфлiктнасьцi.

Соколова М. Хотелось бы сделать несколько уточнений. Когда мы говорим о государстве, то что мы имеем в виду - бюрократический аппарат или национальное государство, т.е. государство на этнической территории. Если мы говорим о национальном государстве, это одно, если же мы говорим об отношении консерваторов к бюрократическому аппарату - это совершенно другое. Далее, я бы хотела отметить, что существует в социологии и политологии точка зрения, в соответствии с которой консерватизм, либерализм и социализм являются глобальными идеологиями, в то время как национализм не является универсальной идеологией. Поэтому, когда мы говорим о консерватизме в Беларуси, то при этом совсем не обязательно говорить о консерватизме национально ориентированных кругов. Мы должны говорить о консервативной традиции, которая начала скаладываться в Беларуси уже в XIX в., не упуская из виду ни бюрократии, ни русского чиновничества, ни таких идеологов консерватизма как Ржеусский или Буйницкий. Я думаю, что в Беларуси, как и в Европе в целом, консервативная традиция среди аристократических кругов формировалась как реакция на идеологию просвещения, рационализм. Что касается консерватизма как политического течения, то применительно к Беларуси о нём можно говорить не ранее начала XX в. И последнее. Я думаю, что защита национального государства присуща не только консерваторам, но и либералам, а посему это не может считаться отличительной особенностью только консерватизма.

Вячорка В. Тым ня менш, я асабiста ня ведаю валiйскiх, шатляндзкiх, брэтонскiх альбо басконскiх лiбэралаў, якiя б стаялi на пазыцыях фармаваньня i ўмацаваньня нацыянальнай дзяржавы.

Плиско М. Мне кажется, что, говоря о понимании и восприятии консерватизма в современной Беларуси, мы должны в первую очередь учитывать особенности исторического развития нашей страны. Здесь я вижу проблему в том, что консерватизм основывается на органическом, непрерывном развитии того или иного общества, что как бы является основой для формирования консервативной доктрины. В Беларуси же развитие проходило прерывисто, сначала в пределах Великого Литовского княжества и Речи Посполитой, затем царской России, а с 1917 года - как составной части СССР. Конечно, это тоже история, она по-своему органична, но мне иногда кажется, что, говоря об исторических корнях консерватизма в Беларуси, мы склонны выдавать желаемое за действительное. Особенностью Беларуси является незавершённость процесса формирования как белорусской нации, так и белорусской государственности. В Беларуси и сегодня есть большие группы населения, которые подвергают сомнению тезис о существовании особой белорусской нации и для которых государственность не является значимой ценностью. Этим, по-моему, объясняется слабость консервативного движения в Беларуси. Белорусская элита, призванная словесно оформлять те или иные идеологические доктрины и политические учения, в большинстве случаев только территориально могла считаться белорусской. По своему национальному самосознанию она относила себя к польской, русской или, в последнее время, к советской культуре. Может быть, именно поэтому, когда в конце 80-х гг. началась перестройка и демократизация общественной жизни, первыми заявили о себе приверженцы более интернациональных и космополитических учений: социал-демократы, либералы, а также Народный Фронт. Среди множества политических групп и общественных организаций никто не заявил о себе как о белорусских консерваторах. Мне кажется, что эти особенности развития Беларуси наложили свой отпечаток и на смешение понятий как среди политологов, так и в общественном сознании. Видимо, этим объясняется недавнее утверждение политолога Валерия Карбалевича о том, что Лукашенко совершил консервативную революцию. Если исходить из европейской традиции понимания консерватизма, то ему (консерватизму) чужда любая революционность и чужды те ценности, к которым стремится Лукашенко.

Отсутствием достаточного слоя национально ориентированной белорусской элиты объясняется "тутэйшасьць" белорусского народа. Видимо, в мире мало народов, которые подобно белорусам называли бы себя таким словом. Как бы то ни было, но "тутэйшасьць" была основой преемственности собственно белорусских культурных и национальных традиций, она являлась своего рода хранительницей ценностей, которые мы можем назвать консервативными. Сейчас, под воздействием индустриальной революции и урбанизации, "тутэйшасьць" размывается, и мне кажется, что это создаст дополнительные трудности на пути становления консервативного движения в Беларуси. Первые послевоенные десятилетия на Западе были триумфом идеи технического прогресса, рационализма. Эти идеи хорошо сочетались с социал-демократической доктриной. Казалось, вот-вот станет реальностью "общество всеобщего благоденствия", в котором будут решены все человеческие проблемы. Но это оказалось иллюзией, очередной социальной утопией. Реакцией на это стало появление и укрепление идеологии, получившей название неоконсерватизма. Неоконсерваторы одержали победу в конце 70-х гг. в Великобритании и США. Мне кажется, что этот путь, несмотря на сегодняшнее торжество социалистической идеи в Беларуси, предстоит проделать и белорусским консерваторам. В определённом смысле слова консерватизм, точнее - неоконсерватизм, мог бы представить для Беларуси альтернативную модель развития и обеспечить существование её как независимого государства. В этом, по-моему, и состоит историческое предназначение консерватизма для нашей страны. К сожалению, общественное сознание воспринимает консерватизм как реакционное явление и это затрудняет реализацию консервативного проекта в Беларуси.

Соколова М. Мне было бы интересно узнать мнение политолога В. Бобровича, насколько для консерваторов важно национальное государство. Я увидела, что г-н Вечорка склонен связывать национализм скорее с консерватизмом, чем с либерализмом.

Бобрович В. Я хотел бы вначале сказать несколько слов о развитии понятия "консерватизм" в Западной Европе. Дело в том, что вопрос применения консервативной доктрины на практике способен осложнить и запутать ситуацию, требует введения множества поправочных коэффициентов. Поэтому ответ на ваш вопрос я постараюсь дать несколько позже.

Если подходить к понятию "консерватизм", то оно применяется, как это уже говорилось, по крайней мере в трёх смыслах. Традиционный, общепринятый смысл - это течение, которое возникло после Великой Французской революции как реакция родовой аристократии на проповеди равенства, братства и свободы. Эдмунд Бёрк, общепринятый родоначальник консерватизма, идеи которого не оспариваются и сегодня, сформулировал основные положения консерватизма, критикуя практику Французской революции. Можно говорить о консерватизме и в широком смысле слова, когда консерватизм понимают в буквальном смысле. Тогда его генеалогическое древо можно вести, начиная от Платона и до сегодняшнего дня. В этом случае консерватором может оказаться любой из нас, поскольку по своему психологическому складу, по своей натуре человек консервативен. Конечно, это определение консерватизма не является научным. Сейчас чаще всего используется относительное понятие консерватизма: содержание консерватизма в различные времена, в разных странах может быть отличным друг от друга. Кстати, по поводу слов Карбалевича: история знает и "революционных консерваторов" - парадоксально, но факт. Это было в Германии в начале XX в., когда Артур Мюллер ван дер Брук и его сторонники сформулировали свою позицию следующим образом: "надо создать то, что будет достойно сохранения". Мне кажется, что эта ситуация в чём-то аналогична нашей. Поэтому консерватизм, как ни странно, может быть и революционным, и коммунистическим. Массовое сознание именно так и воспринимает консерватизм: надо сохранить то, что в нас и у нас осталось от советского режима, то, что выросло и укрепилось за 70 лет советской власти. Конечно, при этом следует думать, достойно ли сохранения то, что мы хотим сохранить. Ведь консерваторы именно такой смысл вкладывают, обосновывая свою позицию. Это и есть так называемый ситуационный консерватизм. Поэтому, когда речь идёт о консерватизме у нас, мы должны всегда подчёркивать, что употребляем это понятие в западноевропейском, традиционном смысле слова. Если говорить о неоконсерватизме, то здесь несколько иная ситуация. Это течение сформировалось в 70-е годы в ходе так называемой неоконсервативной волны и по сути своей является симбиозом консерватизма и либерализма. Неоконсерваторы не подвергают сомнению базовые либеральные ценности: права человека, демократию, рынок и т.п. Интересно, что среди неоконсерваторов оказались многие либералы (либералы, схваченные за горло реальностью) и даже социал-демократы 60-х годов. Дело в том, что существовавший тогда консенсус либеральных и социал-демократических партий показал свою несостоятельность: в 1968 году начались волнения среди студенческой молодёжи, был обнародаван доклад Римского клуба 1971 г., в котором было убедительно сказано, что решение глобальных проблем, стоящих перед человечеством, требует иных подходов и.т д. Наличие в рядах неоконсерваторов большого числа либералов привело к тому, что основные либеральные ценности стали неотъемлемой частью неоконсервативной доктрины. Отсюда такое выражение: неоконсерваторы сегодня консервативны, потому что они либеральны, т.е. чтобы сегодня сохранить ценности либерализма, необходимо быть неоконсерватором. У нас консерваторам также надо создавать эту либеральную составляющую. Я хотел, чтобы мы зафиксировали эту особенность консерватизма, поскольку сегодня, говоря о консерватизме, нельзя взять только те его ценности, которые были сформулированы в XIX в., - например, национальное сознание. На мой взгляд, либеральные ценности составляют сегодня ядро неоконсерватизма.

И последнее: очень часто массовое сознание склонно отождествлять консерватизм с реакционностью. Но если реакционер хочет вернуть прошлое, и, как правило, любой ценой, то консерватор стремится сохранить всё лучшее, что есть в настоящем. Поэтому сегодняшние коммунисты - это не консерваторы, а реакционеры. Мы должны разводить эти понятия. Консерваторы никогда не выступали и не выступают против изменений как таковых. Ещё от Эдмунда Бёрка идёт установка: "Государство, которое не способно к изменению, - не способно к сохранению". Коммунисты не только революционеры, но ещё и утописты.

Соколова М. Позвольте реплику по поводу утопий. Мне кажется, что сейчас очередной утопией может стать гражданское общество. В этом я вижу определённую опасность. Недавно мне попалась на глаза одна статья, которая имела название: "От социализма к цивилизму", т.е. нам предлагают одну утопию заменить другой.

Вячорка В. Як бы мы нi спрачалiся, але над намi будзе цяжэць пытаньне суадносiнаў кансэрватызму i нацыяналiзму. Я не хацеў бы зьбiвацца на дэфiнiцыю нацыяналiзму, гэта асобнае пытаньне, але зазначу, што беларускi кансэрватызм - гэта тыя палiтычныя плынi, якiя зыходзяць з суб'ектнасьцi Беларусi як самастойнай краiны i самакаштоўнасьцi беларускай нацыi. Мы ведаем брытанскiх кансэрватараў, францускiх, нямецкiх, швэдзкiх, польскi iх, i няма "кансэрватара наогул" у адрозьненьне ад лiбэрала. Нават на ўзроўнi арганiзацыйнай тэрмiналёгi ёсць рознiца: iснуе Сацыялiстычны iнтэрнацыянал, Лiбэральны, але няма "кансэрватыўнага iнтэрнацыянала". Гэта можа быць нейкай падказкай, як суадносяцца кансэрватызм i нацыяналiзм.

Я б усё ж такi ўхiлiўся ад ужываньня тэрмiна "кансэрватызм" у агульнапсыхалягiчным сэнсе. Думаю, што сёньня мы ўжо маем права не гаварыць пра "кансэрватызм камунiстаў". У параўнаньнi з пачаткам "перабудовы" ў нашых галовах адбылося ўпарадкаваньне тэрмiналёгi, i мы больш ня блытаемся, хто левы, а хто правы. Я думаю, у тым, што цэнтрысцкiя сiлы напачатку "перабудовы" называлi сябе народнымi, няма нiчога дзiўнага. У Аўстрыi таксама ёсьць Народная партыя. Слова "народны" тут мела сьведчыць, што цэнтрысты хочуць пераадолець адчужанасьць памiж iмi i народам, народам i дзяржавай, адчужанасьць, якая сфармавалася за дзесяцiгоддзi панаваньня камунiстычнай iдэалёгii. Гэта можна разглядаць як пэўную гiстарычную задачу кансэрватараў у першую чаргу нашага рэгiёну; адначасова гэта i выклiк камунiзму.

Дарэчы, менавiта кансэрватары заўсёды адрозьнiвалiся ад iншых, у тым лiку i ад лiбэралаў, сваiм пасьлядоўным антыкамунiзмам, якi паскорыў наступленьне зьменаў у нашай частцы эўрапейскага рэгiёну. Лiбэралы, як вядома, больш спакойна ставяцца да левых. Калi весьцi гаворку пра беларускую сытуацыю, то мы ў Фронце адчулi, што, з аднаго боку, абараняць нацыянальную незалежнасьць i новаўтвораную дзяржаву, абараняць закон i стабiльнасьць, а, з другога боку, выступаць супраць рэжыму, якi спэкулюе ў прынцыпе тымi ж самымi каштоўнасьцямi, акрамя захаваньня нацыянальнай дзяржавы, - гэта значыць трапляць у складанае становiшча: за дзесяцiгоддзi камунiзму, а яшчэ раней i калянiялiзму, народ i дзяржава былi адчужаныя адзiн ад другога. Калi мы дасягнулi незалежнасьцi, насельнiцтва Беларусi, на ўсходзе больш выразна, на захадзе менш, ухiлiлася ад якiх бы там нi было формаў самаарганiзацыi i набыцьця рычагоў уплыву на дзяржаву. Таму перад намi, хочаш ня хочаш, стаiць задача ўмацаваньня грамадзянскай супольнасьцi, якая б выконвала ролю дэмпфэра памiж дзяржавай i народам, дзяржавай i iндывiдуумам. Таму стварэньне грамадзянскай супольнасьцi можна разглядаць як задачу, якая стаiць перад беларускiмi кансэрватарамi. Так павiнна быць, калii мы хочам ператварыць дзяржаву з мэханiзму ўцiску ў мэханiзм самавыяўленьня, успамажэньня, ураўнаважаньня.

Соколова М. Я согласна с тем, что сейчас очень важно развивать и укреплять всевозможные общественные организации, но, с другой стороны, люди должны видеть, что они смогут защитить их интересы. Структурирование общества согласуется с консервативными ценностями, но нужно помнить - нельзя допустить, чтобы создаваемые организации носили формальный характер. Люди должны чувствовать поддержку своей организации или страты и гордиться своей принадлежностью к ней. Люди, кем бы они ни были, должны с уважением относиться к своему социальному статусу, это должно стать исходным пунктом нашего продвижения к гражданскому обществу.

Бобрович В.И. Хочу сказать несколько слов о проблеме социальных утопий. Несколько лет тому назад я написал статью: "Гражданское общество как вариант социальной утопии". Мне кажется, что нельзя однозначно сказать, что социальная утопия - это плохо. Известный немецкий политолог и учёный Ю. Хабермас говорил о социальной энергии, которую несут в себе социальные утопии, что они движут массами, несут в себе позитивный заряд. Думаю, что нам, в том числе и консерваторам, от социальных утопий не уйти, так как люди не могут жить без поставленной перед собой цели.

Теперь вернусь к проблеме соотношения либерализма и консерватизма. Я бы не стал связывать борьбу с коммунизмом только с консерваторами. Да, левые либералы, если так можно сказать, несколько "подмочили" свою репутацию сотрудничеством с социал-демократами и левыми движениями. Но нужно не забывать, что в XX в. самую последовательную и яркую критическую оценку коммунизма и социализма дали именно либералы. Я имею в виду К. Поппера и Ф. фон Хайека. С другой стороны, не надо забывать, что в России консерваторы первыми пошли на смычку с коммунистами.

Соколова М. Действительно, если взять XIX в., то у консерваторов и социалистов было много общего. Об этом писал ещё известный исследователь И. Берлин. Несмотря на то, что консерватизм является противником рационализма, который роднит либерализм и социализм, он, как и социализм, исповедует коллективизм.

Плиско М. Я согласен с тем, что между консерватизмом и либерализмом есть много общего. В политологии применяют даже выражение "либеральный консерватизм". Это так, но всё же не следует забывать, что на онтологическом уровне есть различия, например, в объяснении социальной природы человека. Мне кажется, что это близость второго уровня, когда мы ведём речь уже о практической реализации этих доктрин. С моей точки зрения, реализация некоторых либеральных утопий может представлять такую же опасность для общества, как и социалистические прожекты. Этим либерализм также отличается от консерватизма. Либералы зачастую излишне самонадеянны, когда говорят о переустройстве общества, о так называемом конце истории. Хотя Ф. фон Хайек не считал себя консерватором, но его тезис о социальной значимости накопленного опыта и нравственных традиций для успешного развития общества является, по сути, составным элементом консервативной, а не либеральной идеологии.

В постперестроечной Беларуси первоначальной организационной формой возникновения и развития консервативной идеологии могло стать христианско-демократическое движение. Могло, но не стало. И дело не только в многоконфессиональном характере страны. В Германии, например, католики и протестанты мирно уживаются в рамках одной партии. В Беларуси же подавляющее большинство нынешних православных иерархов ориентируется на Москву, и, естественно, они не заинтересованы в упрочении белорусского национального государства. В меньшей степени, но это характерно и для католического духовенства, часть которого ориентируется на Варшаву. Существовавшая некогда национальная униатская церковь была насильственно ликвидирована ещё в первой половине XIX в. В силу этих обстоятельств, как мне кажется, у нас становление и развитие консервативной идеологии будет проходить в рамках не христианского, а светского политического движения. В этом плане нам ближе британский путь развития консерватизма. Да, перед нами стоит дилемма, на которую указал г-н Вечорка. Решиться открыто в СМИ заявить о своей приверженности консерватизму достаточно трудно - тебя могут посчитать реакционером и даже тайным пособником режима Лукашенко. Рано или поздно, но эту работу проделать надо, и чем раньше мы это сделаем, тем больше у нас будет шансов стать нормальным европейским национальным государством.

Заметьте, кто в Европе выступает против форсированной политической и экономической интеграции? В первую очередь партии консервативного направления. Они не против интеграции, но не в ущерб национальным интересам и национальным традициям. В определённом смысле слова, хоть это и может прозвучать слишком патетично, только консерватизм является доктриной, которая может обеспечить развитие Беларуси как национального самостоятельного государства в объединённой демократической Европе. К сожалению, организационно консерватизм в Беларуси слаб. Если в партиях он ещё хоть как то представлен (ОГП, БНФ), то в так называемом третьем секторе нет ни одной организации, ни одной гражданской инициативы, которые основывали бы свою деятельность на консервативной идеологии. Я думаю, что нам нужно инициировать обсуждение этой проблемы в обществе.

Вячорка В. Склалася так, што на пачатку XX ст. у Цэнтральнай i Ўсходняй Эўропе незалежнасьцi дасягнулi менавiта тыя краiны, нацыянальныя рухi якiх пазьбеглi спакусы сацыял-дэмакратызацыi. Тыя нацыянальныя рухi, якiя ўдарылiся ў левiзну, пацярпелi крах, яны прайгралi ў супернiцтве з бальшавiзмам. Не адбылася незалежнасьць Беларусi, Украiны, закаўкаскiх рэспублiк. Цiкава, што ў Заходняй Беларусi, дзе ў параўнаньнi з савецкай часткай больш захавалася эканамiчных i палiтычных свабодаў, хрысьцiянская плынь кансэрватызму паспрабавала пераадолець шматканфэсiйнасьць. I з 1930-х гг. БХД, пераўтвараючыся ў народную партыю, фактычна стала партыяй каталiкоў, праваслаўных i пратэстантаў. Гэта быў шанц, бо левыя нацыянальныя партыi, пастаянна правакаваныя Масквой, былi задушаныя Варшавай са згоды "цывiлiзаванага сьвету", бо iх дзейнасьць насiла антыканстытуцыйны характар. I ў той жа час Беларускае народнае Аб'яднаньне засталося адзiнай беларускай нацыянальнай арганiзацыяй, якую польскiм уладам не ўдалося задушыць. БНА ў выпадку iншага разьвiцьця палiтычных падзеяў мела ўсе шанцы стаць вядучай палiтычнай партыяй. Зараз жа ўсё трэба пачынаць наноў. Як бы там нi было, але ў сёньняшняй Беларусi БНФ ёсьць рэальная палiтычная сiла, якая адкрыта дэкляруе сваю прыхiльнасьць да кансэрватыўных каштоўнасьцяў i абапiраецца на сьвецкую частку адпаведнай дактрыны. БНФ спрабаваў працаваць з Хрысьцiянскiм iнтэрнацыяналам. Але, па-першае, мы ўбачылi, што ён мае яўна левы ўхiл, а па-другое, сапраўды, цяжка быць чыста хрысьцiянскай партыяй у шматканфэсiйнай краiне.

Калi Лукашэнка прыйшоў да ўлады, раздавалiся галасы, што ў яго ёсьць магчымасьць паскорыць стварэньне сярэдняй клясы i пабудовы нейкай новай мадэлi беларускай дзяржавы. Пэўны час здавалася, што ён паспрабуе выкарыстаць панславiсцкую iдэалёгiю, але яна правалiлася ў Беларусi, таму што не ўспрымаецца насельнiцтвам. "Новым правым" Лукашэнка ня змог стаць - наадварот, ён пасьлядоўна, крок за крокам, у першую чаргу ў эканомiцы i ў сфэры iдэалёгii, дэкларуе сваю прыхiльнасьць да камунiзму. У гэтым сэнсе ён просты. Таму адпаведным чынам спрошчваецца i наша задача. Калi апазыцыя кажа, што Беларусь павiнна стаць эўрапейскай дзяржавай, тым самым яна дэкляруе сваю прыхiльнасьць да iншых каштоўнасьцяў, якiя, на маю думку, маюць у пэрспэктыве болей шансаў быць падтрыманымi нашым грамадзтвам, чым лукашэнкаўскiя.

Соколова М. В 40-50-х годах XX в. в американской политике консерватизм полностью отсутствовал. В 60-е годы говорили: "Консерваторы заметно отсутствуют, или отсутствие консерваторов становится заметным". Именно в эти годы консерваторы мобилизовали свои силы. Они разработали и систематизировали основные принципы консерватизма применительно к американской действительности. Затем сторонники консерватизма начали борьбу за привлечение на свою сторону политических партий и различных общественных организаций, которые, как они считали, могли хоть в какой-то мере их поддержать. Эта технология внедрения консерватизма оправдала себя. В 70-е годы сторонниками консервативной идеологии, кроме так называемых неоконсерваторов, считали себя "новые правые", "моралисты", южные демократы, антикоммунисты, традиционалисты, либертарианцы и т.д. Создание разветвлённой организационной структуры, упор неоконсерваторов на необходимость морального возрождения, освобождение энергии человека от пресса бюрократического государства принесли в конечном счёте им успех. Я думаю, что и в Беларуси есть смысл обратиться к опыту деятельности американских консерваторов, изучить технологию, с помощью которой они достигли вершин государственной власти. Мы не должны останавливаться только на декларировании консервативных ценностей, но и определить способы их реализации на практике.

Плиско М. Действительно, сегодня для белорусских консерваторов важно не только сформулировать особенности белорусского консерватизма, но и разработать схему, технологию внедрения консервативных ценностей в жизнь. Недавно, готовясь к совместному семинару с Консервативной партией Великобритании, я наткнулся на статью, в которой на десяти страницах подробно расписывалась структура и элементы консервативной сети, которую удалось создать американским консерваторам в 70-е годы. Скажу честно, этот список впечатляет. С одной стороны, осознаёшь, что мы в Беларуси ещё почти ничего не сделали, чтобы подготовить условия для распространения консервативной (неоконсервативной) идеологии, с другой - это побуждает к действию. Думаю, что кроме рутинной каждодневной работы по созданию подобного рода сети, состоящей из партий, фондов, общественных организаций, газет, журналов, издательств, бизнесструктур, аналитических и образовательных центров и т.д., нам нужно обратить серьёзное внимание на содержание гуманитарного образования, которое получают студенты в вузах. К сожалению, методологически, концептуально оно осталось если не марксистским, то вульгарно-материалистическим. Обществоведы, выходящие из стен высшей школы, не имеют стойкого иммунитета против левой, в том числе и коммунистической идеологии. Если ситуация с левизной обществоведческой элиты не изменится, это создаст дополнительные трудности в деле развития консервативного движения и упрочения консервативной идеологии.

Бобрович В. Хочу вернуться к разнице в определении понятий "консерватизм", "неоконсерватизм", "либерализм". Соглашусь с тем, что между консерватизмом и либерализмом в онтологическом смысле существует значительное различие. Консерватизм ближе к социалистической традиции, т.к. он, как и социализм, придерживается коллективистского принципа, принципа холизма, где государство стоит выше личности. Именно этим и объясняется смыкание российских сторонников консерватизма с левой оппозицией. Если же говорить о неоконсерватизме, то он представляет собой новый этап в развитии консерватизма, этап, когда базовые либеральные ценности стали неотъемлемой, органической частью неоконсервативной доктрины. Сегодня основные ценности либерализма - права человека, правовое государство и т.п. - стали общепринятыми, они признаны почти всеми государствами. В этом смысле прав был известный американский политик, профессор Ф. Фукуяма, когда под концом истории подразумевал победу либерализма. Поэтому сегодня консерватизм в лице неоконсерватизма стал более либеральным, чем это было в XIX в. Заметьте, даже в названии объединения консервативных партий - Европейский демократический союз - присутствует слово "демократический". А ведь консерваторы в XIX в. относились к нему с очень большим подозрением. Очевидно также, что у неоконсерваторов значительно шире социальная база, чем у традиционного консерватизма или христианской демократии. Неоконсерваторы апеллируют к здравому смыслу и обращаются ко всем трезвомыслящим людям. Неоконсерватизм сегодня - это политика "малых дел", политика конкретных дел, которые интересуют массового обывателя больше, чем отдалённые проекты социального переустройства общества.

Вячорка В. Безумоўна, палiтыка "малых справаў" мае сёньня важнае значэньне, бо яна служыць сродкам пераадоленьня адчужанасьцi памiж народам i дзяржавай, яна сродак пабудовы як народнай дзяржавы, так i скразной лесьвiцы каштоўнасьцяў: я сам - мая сям'я - мая супольнасьць - мой народ - мая дзяржава. Але, як нi круцi, ўсё гэта найлепш цэмэнтуецца нацыянальнай сьвядомасцю, i задачу абароны нашай дзяржаўнасцi не аднясеш да "малых справаў" - гэта звышзадача, яна павiнна фармулявацца на агульнанацыянальным узроўнi. Для любой палiтычнай сiлы рабiць адначасова дзьве гэтыя справы складана, але гэта трэба рабiць, калi мы хочам зьберагчы краiну, iмя якой Беларусь.

Соколова М. При всей важности содержательной стороны в подготовке гуманитарной интеллигенции, элиты, я хочу обратить внимание на необходимость работы с массовым общественным сознанием. Ведь в народе имеют хождение определённые ценности, присутствуют вполне конкретные социальные ожидания. Мне кажется, что эта проблема недостаточно хорошо изучена "мозговыми центрами" политических партий. Есть только догадки и предположения. По-настоящему, чего хотят люди - мы не знаем. Мы не знаем, что они хотят изменить, а что сохранить. Это незнание не даёт нам возможность формулировать должным образом и политику, и доктрину. Точно так же мы не знаем интересов конкретных социальных групп: бизнесменов, крестьян, научных работников и т. д. Мне кажется, что белорусским консерваторам, если они хотят достичь успеха, надо начать работу с выявления интересов конкретных социальных слоёв. И здесь недопустимо исходить из того, что будто бы политики-профессионалы лучше знают социальный интерес этих людей, что для них является благом, а что нет. Консерваторы должны сказать себе: мы принимаем Ваши интересы, Ваши ценности как данность, они для нас важны, мы поможем Вам их сохранить и защитить, Вы есть наша надежда и опора. Сейчас люди не доверяют тем, кто их куда-то зовёт, они устали ждать, их просто нужно поддержать. Я думаю, что сегодня это и будет самой действенной и эффективной политикой по упрочению консерватизма.