Михаил ПЛИСКО,
политолог, главный редактор журнала "Открытое общество"

ПАРТОГЕНЕЗ В СОВРЕМЕННОЙ БЕЛАРУСИ

1. Общая характеристика развития политических партий

В начале 1990 года руководство КПСС вынуждено было пойти на отмену 6 статьи Конституции, узаконивавшей монопольное право компартии на государственную власть. 9 октября 1990 г. Съезд народных депутатов СССР принял Закон СССР "Об общественных объединениях", который определял порядок создания не только общественных организаций, но и политических партий. Несколько ранее, 3 октября 1990 года, Совет Министров БССР утвердил Временное положение о порядке регистрации и деятельности общественных объединений граждан в Белорусской ССР (СЗ БССР, 1990 г., №29, ст.565). Это Положение и стало первым правовым документом, на основе которого происходило регулирование регистрации и деятельности политических партий. Оно действовало до принятия 5 октября 1994 года Закона Республики Беларусь "О политических партиях". Принятие Временного положения придало процессу возникновения в Беларуси партий некоммунистической направленности законный характер и положило начало формированию многопартийной системы: 19 июня 1991 г. Минюстом был зарегистрирован Белорусский народный фронт (БНФ), созданный еще в июне 1989 г. на учредительном съезде в г. Вильнюсе, 19 марта 1991 г. - Объединённая демократическая партия Беларуси (ОДПБ), 11 апреля 1991 г. - Белорусская крестьянская партия (БКП), 21 мая 1991 г. - Белорусская социал-демократическая Грамада (БСДГ), 25 июня 1991 г. - Национально-демократическая партия Беларуси (НДПБ) и т.д.

На начало апреля 1994 г. было зарегистрировано 17 партий и 4 движения и фронта, на 1 января 1995 г., после принятия Закона Республики Беларусь "О политических партиях" и накануне предстоящих выборов в Верховный Совет - 29 партий, а на 1 января 1998 г. - 41.

За истекшие почти 10 лет лишь несколько партий сумели укрепить или сохранить свои позиции в политической жизни страны. Это, в первую очередь, БНФ, Объединённая гражданская партия (правопреемница ОДПБ и Гражданской партии), БСДП (Народная Грамада), одна из правопреемниц БСДГ, а также коммунисты, несмотря на то, что некогда единая партия раскололась на две - Партию коммунистов Белорусскую (ПКБ) и Коммунистическую партию Беларуси (КПБ).

Некоторые из партий, например, Белорусская христианско-демократическая злучность (учредительная конференция состоялась 1 июня 1991 г., зарегистрирована Минюстом 16 декабря 1991 г., председатель П.П. Силко), а также Социалистическая (образована в 1994 г., председатель В. Кузнецов), на начальном этапе деятельности имели неплохие перспективы для своего развития. Однако они или вовсе исчезли с политической арены, или так и не смогли выйти за рамки так называемых "диванных" партий. Так, предполагалось, например, что БХДЗ объединит в своих рядах христиан православного, католического, протестантского направлений, а также униатов (п.13 Устава гласил, что членом БХДЗ может стать человек, который полностью разделяет морально-этические идеалы христианства). Как показала практика, объективных условий для развития подобного рода партии в стране не было: христиане различных конфессий так и не смогли ужиться в рамках одной партии. Возникшие разногласия внутри руководства партии, а также конфликт с руководством БНФ, в первую очередь - З.С. Позняком, вызвали организационный кризис, приведший к расколу БХДЗ и последующему прекращению деятельности партии.

На сегодняшний день ни одна из политических партий, за исключением КПБ, ПКБ и БНФ, не может похвастаться, что она имеет партийные структуры в абсолютном большинстве административно-территориальных единиц страны. Например, по данным Управления юстиции Миноблисполкома, на 1 января 1999 г. на учёте состояло только 93 районные и городские организации 10 политических партий. Это оргструктуры Объединённой гражданской партии (ОГП), БСДП (НГ), Либерально-демократической партии Беларуси (ЛДПБ), БКП, КПБ, ПКБ, Аграрной партии, Партии здравого смысла, Белорусской социально-спортивной партии, Белорусской партии "Зелёный мир". По числу членов наиболее многочисленными в Минской области являлись следующие партии: ЛДПБ - 3921 человек, Аграрная - 3427, КПБ - 954, ОГП - 787 и ПКБ - 630.

Большинство белорусских политических партий не имеет полноценного опыта парламентской деятельности. Исключение в этом плане представляют БНФ, который имел в Верховном Совете XII созыва фракцию, насчитывающую 37 человек (немногим более 10% от общего числа депутатских мест), ОГП, имевшая в Верховном Совете XIII созыва фракцию в 18 человек (примерно 10% от общего числа депутатских мест), а также БСДГ, компартия и аграрии. Другие партии, например, БКП, Белорусская социально-спортивная партия, Белорусская партия труда (БПТ), имели одного-двух депутатов, которые не играли и не могли играть самостоятельной роли ввиду малочисленности своего представительства в парламенте. Это обстоятельство являлось и является серьёзным препятствием для развития партий как внутри страны, так и укрепления связей с родственными партиями и организациями за рубежом. Фактически в Беларуси только две политические партии имеют достаточно прочные связи с родственными себе международными и европейскими политическими организациями. Это - ОГП, которая тесно сотрудничает с Европейским Демократическим союзом (ЕДС), объединяющим партии консервативного, христианско-демократического и либерального направления, и БСДП (НГ), имеющая прочные контакты с Социалистическим Интернационалом.

В настоящее время в партийном спектре Беларуси представлены все идеологии - от коммунистической (КПБ и ПКБ) до радикально-националистической (незарегистрированные Белорусская партия свободы и Правый реванш).

К правоцентристским партиям (в западноевропейском смысле) относятся ОГП и, с некоторыми оговорками, БНФ, к левоцентристским - БСДП (НГ), БПТ, Партия женщин "Надзея", к левым - Республиканская партия труда и справедливости (РПТС), КПБ, ПКБ.

Наиболее последовательно ценности, присущие партиям правого центра, отстаивает ОГП (председатель А.В. Лебедько, почётный председатель С.А. Богданкевич). В Программе и Уставе этой партии - приняты в 1995 году - говорится о том, что ОГП является партией либерально-консервативного направления. На IV съезде ОГП, состоявшемся в феврале 1999 года, сформулирована задача превращения ОГП в народную партию. В соответствии с Программой ОГП "основной гарантией индивидуальных свобод человека является частная собственность", а "свободное и конкурентное предпринимательство, основанное на частной собственности, является лучшей созидательной силой, раскрывающей творческий потенциал человека". Летом 1996 г. ОГП подала заявку на вступление в ЕДС - организацию, объединяющую партии консервативного, христианско-демократического и либерального направления. Тем не менее, в политической жизни страны ОГП по-прежнему больше известна как партия либерального толка, и редко кто из журналистов пишет о ней как о партии консервативного направления. Если это и происходит, то только в связи с контактами ОГП со своими коллегами по ЕДС, в первую очередь - с Консервативной партией Великобритании. Причина упорного именования ОГП партией либерального направления объясняется, во-первых, тем, что партии-учредительницы "объединённых граждан" - ОДПБ и ГП - действительно являлись либеральными партиями, а, во-вторых, отождествлять ОГП только с либеральной идеологией выгодно некоторым лидерам БНФ, которые хотят видеть на политической арене свою организацию в качестве единственной политической силы консервативно-христианского направления.

То обстоятельство, что БНФ с момента своего возникновения одним из приоритетных направлений своей деятельности считал национальное и культурное возрождение и последовательно придерживался антикоммунистических позиций, даёт основание относить его к партиям правоцентристской ориентации, так как по традиции считается, что постановка подобного рода проблем характерна для правых партий. Первоначально, по замыслам таких лидеров БНФ, как З.С. Пазьняк и Ю.В. Хадыка, БНФ должен был постепенно трансформироваться в христианско-демократическую партию. Правда, это само по себе является недостаточным основанием считать Фронт правой партией, так как христианские демократы могут располагаться как на левом, так и на правом фланге политического спектра. О предполагаемой христианизации БНФ в начале 90-х гг. свидетельствовали контакты лидера Фронта с руководством Христианского интернационала, сотрудничество с уже упоминавшейся БХДЗ и, пожалуй, главное - характер Программы, принятой на III съезде БНФ в мае 1993 года, проникнутой нормами христианской морали. Правда, позднее, в 1995 г., в период подготовки к парламентским выборам, отдельные руководители БНФ на переговорах с другими демократическими партиями, объединившимися к тому времени в два предвыборных блока - либеральный и социал-демократический, предпочитали именовать себя представителями не существующей на практике консервативной партии.

В связи с усилением диктатуры А. Лукашенко в Беларуси, вынужденной эмиграцией З.С. Пазьняка, отходом в 1995-1996 гг. от активной политической деятельности некоторых влиятельных бэнээфовцев - сторонников консерватизма, обострением противоречий внутри руководства БНФ на какое-то время отказался от публичного провозглашения своей приверженности консервативным или христианско-демократическим ценностям. Более определённой стала ситуация осенью 1999 года, после раскола БНФ. Сторонники Зенона Пазьняка для достижения своих целей избрали радикальные методы деятельности и открыто объявили своей идеологией консервативные и христианские ценности, что нашло своё отражение и в названии их организации: Консервативно-христианская партия БНФ. Другая часть Фронта во главе с Винцуком Вечёркой, более умеренная по методам деятельности, открыто не артикулировала приверженность какой-либо идеологии, кроме как национальной. Однако, если судить по заявлениям их лидеров, то, как это было и прежде, они также относят себя к сторонникам консервативных и христианских ценностей. Тем не менее, по моему мнению, в целом БНФ, хотя и находится на правом фланге политического спектра, был и остается скорее не партией, а широким движением, объединяющим в своих рядах людей различных идеологических воззрений, находящихся в радикальной оппозиции к существующему режиму.

Достаточно интересную идеологическую эволюцию проделала БСДП (НГ). В первой программе, принятой на II съезде партии в декабре 1992 года, говорилось о том, что среди функций, присущих социал-демократическим партиям, она должна выполнять и либеральную функцию, т.е. способствовать либерализации экономической жизни в стране. Такой уклон в либерализм подкреплялся и практическими шагами: партия осуществляла тесную координацию своих действий с БНФ и ОДПБ. С осени 1993 года в деятельности БСДГ (так тогда называлась БСДП (НГ)) наметился отход от тесного сотрудничества с БНФ. Это выразилось в том, что она приняла участие в работе созданного осенью 1993 г. по инициативе ОДПБ и БКП Объединения демократических сил "Весна-94", а в 1994 г. на президентских выборах поддержала вместе с ОДПБ не З.С. Пазьняка, а С.С. Шушкевича. После отстранения от руководства партией О.А. Трусова перемещение БСДП (НГ) с правого фланга социал-демократии на левый ускорилось. В мае 1995 г., накануне парламентских выборов, новое руководство БСДГ во главе со Н.В. Статкевичем выступило инициатором создания Социал-демократического союза (СДС), в который, кроме БСДГ, вошли Партия Всебелорусского единства и согласия (ВЕС) и Партия народного согласия (ПНС). Летом 1996 г., после развала СДС, БСДГ объединения с Партией народного согласия, которая к тому времени придерживалась уже пропрезидентской позиции. После регистрации в Минюсте (январь 1997 г.) новая партия стала называться БСДП (НГ). Кроме сближения с ПНС, БСДГ пошла также на рабочие контакты с ПКБ. Эта политика привела к выходу из партии группы влиятельных её членов, группировавшихся вокруг О.А. Трусова, и образованию спустя некоторое время фактически новой партии - БСДГ во главе с С.С. Шушкевичем, стоящей на социал-либеральных позициях, которую её учредители рассматривали в качестве возрожденной Грамады.

В Беларуси среди социал-демократических партий есть партии, созданные на основе отраслевых профсоюзов. Это - Белорусская партия труда (зарегистрирована в феврале 1994 г., председатель А.И. Бухвостов). Руководство этой партии не скрывает своей тесной связи с Республиканским профсоюзом работников автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения и опирается на него при проведении акций протеста. Второй подобной партией является Партия женщин "Надзея" (председатель В.Т. Полевикова), созданная накануне парламентских выборов 1995 года на основе профсоюза работников просвещения.

Особенностью социал-демократического спектра в Беларуси является отсутствие в нём партии, созданной на основе бывшей КПСС-КПБ. В мае 1992 года, вскоре после временного приостановления деятельности КПБ, была создана Партия коммунистов Белорусская (ПКБ). В период проведения в Беларуси ноябрьского 1996 года референдума она раскололась, и теперь в коммунистическом движении Беларуси существуют две партии: КПБ и ПКБ. Первая последовательно поддерживает проводимую президентом политику, вторая - находится в конструктивной оппозиции и, несмотря на то, что все чаще называет себя партией демократического социализма, не отказывается от употребления в названии своей партии слова "коммунистов". Обе компартии принимают активное участие в осенних выборах в Палату представителей. Следует заметить, что для деятельности левых социал-демократических и коммунистических партий и движений (например, РПТС), демонстрирующих свою лояльность к курсу президента, наступили не самые лучшие времена. Как известно, президент не особенно жалует деятельность партий вообще, а поскольку его политика во многом совпадает с тем, что могут предложить, к примеру, КПБ или Движение за социальный прогресс и справедливость (ДСПС), то они и не ведут никакой активной политической деятельности.

В Беларуси, как и в других постсоветских странах, существуют партии, которые отвергают парламентские методы борьбы и выступают за применение в своей деятельности насильственных мер с целью захвата политической власти или удержания её в своих руках. Естественно, что большинство из них, кроме, пожалуй, Белорусской патриотической партии А. Баранкевича, не зарегистрированы в Минюсте. К подобного рода радикальным партиям можно отнести Правый реванш, Партию свободы (праворадикальные), а также ДСПС и Всесоюзную коммунистическую партию большевиков (левые радикалы, выступающие за возрождение СССР и установление диктатуры пролетариата).

Особенностью многопартийности Беларуси является наличие партий, которые нельзя назвать чисто белорусскими, - они, скорее всего, являются филиалами соответствующих российских политических партий. Это, в первую очередь, ЛДПБ (председатель С.В. Гайдукевич), которая является скорее не партией, а клубом по коммерческим интересам, и белорусское "Яблоко" (председатель О.М. Абрамова). Формально "Яблоко" не является партией, поскольку зарегистрировано, как общественное объединение, но по сути своей оно ею является. Об этом свидетельствует активное участие лидеров "Яблока" в октябрьских выборах в Палату представителей.

Одной из характерных черт, присущих белорусской многопартийности, является перманентное состояние расколов, в основе которых лежат или идеологические расхождения, или, как правило, личные амбиции отдельных партийных вождей. Из наиболее известных политических партий, которым удалось в полной мере избежать этого, является ОГП, хотя и в ней в последнее время усилились разногласия по вопросу участия в осенних выборах в Палату представителей. Из известных партий, больше других пострадавших от расколов, можно указать на БНФ и БСДП (НГ).

Отсутствие с осени 1996 года полноценных выборов - в выборах депутатов местных Советов, проводимых исполнительной властью в апреле 1999 года, основные партии демократического направления ввиду недемократичности избирательного закона участия не принимали - и усиление авторитарных тенденций негативно влияют не только на развитие, но и на сам факт существования политических партий. Так, на начало 1999 года вместо существовавшей годом ранее сорока одной политической партии осталось только 27, остальные были ликвидированы Минюстом. К отрицательным последствиям для многих политических партий привела и объявленная на основе пресловутого Декрета №2 от 26 января 1999 года "О некоторых мерах по упорядочению деятельности политических партий, профессиональных союзов, иных общественных объединений" перерегистрация политических партий. Так, например, Белорусская крестьянская партия в знак протеста отказалась подавать документы в Минюст на перерегистрацию и фактически прекратила своё существование, объявив, что её члены вступают в БНФ. Партии, которые не смогли документально подтвердить, что в своих рядах имеют 1000 человек, а также партии, которые вообще не стали подавать документы на перерегистрацию, были ликвидированы Минюстом. В соответствии с Декретом №2, ведение после 15 июля 1999 года какой-либо деятельности от имени партии, не прошедшей перерегистрацию, является незаконным. К июлю 2000 г. в Беларуси осталось только 18 политических партий.

2. Особенности общественного сознания и его влияние на партогенез

Ключ к пониманию сущности и эволюции партийной системы Беларуси лежит в особенностях общественно-политического развития страны конца 80-х гг. Так, если по уровню социально-экономического развития Беларусь находилась на уровне стран Балтии, то по степени готовности восприятия идей гражданского общества, правового и национального государства - пожалуй, на одном из самых последних мест среди республик бывшего СССР. Количественные и качественные изменения среди образованной части населения страны в результате массовых репрессий и чисток были настолько сильны, что привели к необратимым институциональным изменениям в образе жизни людей и к частичной потере национальной идентичности. Руководящую роль Коммунистической партии и Советскую власть подавляющее большинство управленческой элиты, значительная часть технической и творческой интеллигенции воспринимали не как нечто чуждое Беларуси, не как модифицированное колониальное господство России, а как неотъемлемую часть её собственной истории. Приезжавшие сюда в немалом количестве отставники силовых структур не чувствовали на себе в отличие, например, от Литвы скрытое пренебрежение и неприязнь по национальному признаку со стороны коренного населения. Правящая номенклатура, сильно разбавленная после 1945 года мигрантами, не обладая опытом самостоятельного государственного управления в независимой стране, не представляла своего существования без указующего перста Москвы. "Советские" белорусы на просторах бывшего СССР были самыми советскими людьми, даже, пожалуй, более советскими, чем русские, и испытывали по этому поводу скрытую гордость.

И всё же в условиях общественного подъёма конца 80-х годов казалось, что демократизация общественной жизни и политическое развитие Беларуси пойдет по пути, схожему со странами Балтии. Многие политики полагали, что если и будет какое-то отставание, то во временном плане оно будет очень незначительным. Действительно, первая массовая политическая организация - Белорусский народный фронт - возникла у нас примерно в то же самое время, что и в странах Балтии, и в своей деятельности ставила схожие цели и задачи. Однако в странах Балтии народные фронты (движения), объединявшие людей разных идеологических предпочтений и сыгравшие на первом этапе роль тарана в борьбе с коммунистической тиранией и советской оккупацией, затем утратили своё значение в качестве влиятельной политической силы. Их роль состояла в том, что они явились основой возникновения привычных для восприятия в демократических государствах партий - национальных, консервативных, христианско-демократических, либеральных, социал-демократических и т.п. В Беларуси - стране, в которой до сих пор окончательно не решена задача достижения государственной независимости, - этого не произошло и не могло произойти в силу указанных особенностей общественно-политического развития страны, а также политики, проводимой правящей номенклатурой после августа 1991 года. Поэтому у нас в 90-е годы сложилось своеобразное "двоевластие": с одной стороны существовал БНФ, продолжавший играть ведущую роль в политической жизни страны, с другой - образовались и начали укрепляться политические партии различных идеологических направлений.

К 1994 году сила и влияние БНФ стали ослабевать. Об этом свидетельствовали результаты президентских выборов, на которых кандидат от БНФ Зенон Пазьняк не прошёл во второй тур. На парламентских выборах в 1995 году ни один кандидат в депутаты от БНФ не был избран в Верховный Совет. "Советские" белорусы оказались сильнее национально-демократических сил и одержали временную победу. Но их победа и особенно политика президента Лукашенко, который взял курс на быструю политическую интеграцию с Россией и перевел проблему поглощения Беларуси Россией из области разговоров в практическую плоскость, как это ни парадоксально может показаться на первый взгляд, приостановили падение влияния БНФ, так как проблема сохранения независимости страны вновь выдвинулась на передний край политической борьбы.

Поражение на выборах послужило для части руководства БНФ толчком для переосмысления общественно-политической ситуации в стране: готовности населения к восприятию демократических ценностей, национального государства и проведению реформ. Летом 1999 года в БНФ по вопросам дальнейшей стратегии и тактики разразился острый внутрипартийный кризис, который привёл к расколу этой организации. Умеренную часть "фронтовцев", которая пытается в своей политике учитывать сложившиеся политические реалии внутри страны, возглавил Винцук Вечёрко. Часть членов БНФ, руководимая Зеноном Пазьняком, образовала осенью 1999 года Консервативно-христианскую партию БНФ, которая, вне всякого сомнения, в случае утраты Беларусью независимости, станет во главе национально-освободительного движения против коллаборационистского правительства и российских оккупантов.

Возникшие в начале 90-х годов партии демократического направления были слабее аналогичных партий стран Балтии. Причина слабости, как уже отмечалось, - большая "советскость" рядовых, среднестатистических белорусских граждан, которые в большинстве своём были не готовы воспринять и поддержать идеи открытого общества. Многие из них на начальном этапе своего развития занимали половинчатую позицию по вопросу существования Беларуси как независимого государства, а некоторые даже выступали за придание русскому языку статуса государственного наряду с белорусским языком. Это отталкивало от этих партий национально ориентированных людей и сужало их организационные возможности. Естественно, что в этих условиях не могло произойти "растворения" БНФ в политических партиях. БНФ, если так можно сказать, не доверял им и относился к этим партиям как к неравноправным партнерам по борьбе, пытаясь диктовать им свои правила игры. С другой стороны, политические партии, сознавая свои подлинные и мнимые слабости, испытывали своеобразный комплекс национальной неполноценности, заключавшийся в недостаточной поддержке лозунга достижения национального государства, а также в неумении вести борьбу с существующим режимом с помощью уличных методов. Поэтому они не спешили дистанцироваться и, тем более, порывать с БНФ.

Сохранившаяся в Беларуси атмосфера "советскости" общественной жизни, недостаточно сильно выраженная воля политической элиты к утверждению национального государства явились основными причинами своеобразия белорусской партийной системы, которая значительно отличается от общепринятой европейской. Среди белорусских политических партий отсутствует консенсус в оценке базовых демократических ценностей и существования национального государства. Поэтому у нас партийный континуум проходит не только по шкале "левые-правые". Например, если БСДГ и общественное объединение "Яблоко" достаточно близки друг к другу в идеологическом плане - исповедуют социал-либеральные ценности, то по отношению к белорусскому языку и национальной государственности занимают совершенно диаметральные позиции. То же самое можно сказать, с одной стороны, о ЛДПБ и, с другой стороны, о Белорусской партии свободы и даже КХП БНФ Зенона Пазьняка, которых, несмотря на взаимную вражду друг к другу, объединяют национально-государственническая идеология и радикализм методов деятельности. Так же на одной линии партийного континуума нельзя расположить и существующие в Беларуси две коммунистические партии - Коммунистическую партию Беларуси и Партию коммунистов Белорусскую. Положительно оценивая политику Лукашенко по вопросу политического союза с Россией, возвращение советского, красно-зелёного флага, они, например, расходятся в отношении к частной собственности, к свободе средств массовой информации, к правам и свободам человека, некоторым другим ценностям открытого общества.

3. КПСС-КПБ и образование новых политических партий

В конце 80-х годов в некогда внешне единых рядах коммунистов появились, в том числе и в Беларуси, свои собственные реформаторы-диссиденты. В Польше, Литве, некоторых других странах советского блока компартии постепенно эволюционировали в социал-демократические партии европейского типа. В Беларуси, России и Украине дело ограничилось образованием только так называемых Демократических платформ в КПСС, которые так и не стали основой для возникновения массовых политических партий левого толка, признающих ценности демократического общества. В Беларуси движение за демократизацию КПБ оказалось настолько слабым, что Демплатформа явилась в 1990 году основой для возникновения не социал-демократической партии, что было бы естественно, а стоящей на либеральных позициях Объединённой демократической партии. К сожалению, в Беларуси политическая и управленческая элита не только в конце 80-х гг., но и после распада СССР в 1991 году оказалась не готовой для выстраивания новой конфигурации власти и не стала своеобразным кадровым кокусом (ядром), материалом для создания новых политических партий. Своих Бразаускасов, Ельциных и Кравчуков у нас не нашлось, и процесс возникновения и развития левых партий пошёл вне рамок КПБ. Так, например, среди делегатов учредительных съездов БНФ в июне 1989 г., ОДПБ в ноябре 1990 г. и БСДГ в декабре 1990 г. не было ни одного высокопоставленного чиновника компартии. Поэтому в Беларуси, в отличие от других стран, некоммунистически настроенные интеллектуалы явились инициаторами образования как социал-демократических партий, так и партий несоциалистического направления. Это предопределило отсутствие в политическом спектре страны массовых и сильных левых партий, могущих отстаивать интересы людей, тяготеющих к уравнительным ценностям советского общества как, например, это было в Польше и в Литве.

Только в 1994 году, когда после победы на президентских выборах Александра Лукашенко к власти пришли представители второго эшелона советской номенклатуры, которые в силу объективных причин не могли удовлетворить интересы как части "старой" гвардии (Гриб М.И., Таразевич С.Г., Богданкевич С.А.), так и "молодых волков" (Гончар В. И., Лебедько А.В., Булахов Д.П.), среди властвующей элиты начался раскол, и некоторые из них начали вести активную работу в уже созданных политических партиях. Запаздывание этой дифференциации можно объяснить большей советскостью и одновременно меньшей приверженностью национальной идее белорусской номенклатуры в сравнении с правящей бюрократией в других бывших республиках СССР. К тому же в Беларуси этот процесс совпал по времени (примерно с осени 1995 года) с повсеместным наступлением исполнительной власти на политические права и свободы граждан, стремлением президента сломать закреплённую в Конституции 1994 года систему сдержек и противовесов. Это привело в ноябре 1996 года к насильственному изменению конституционного строя в стране, вытеснению политических партий из парламента и представительных органов власти и созданию неблагоприятной обстановки для их развития. Сегодня, пожалуй, ни одна из политических партий, даже пролукашенковская Коммунистическая партия Беларуси, не чувствует себя сопричастной к управлению государством.

4.Влияние политического режима на партогенез

Анализ политического развития транзитных стран свидетельствует, что на становление партийной системы огромное влияние оказывают форма правления и особенно институт президентской власти. В большинстве стран Центральной и Восточной Европы центрами притяжения в плане образования политических партий явились парламенты и президентская власть. В России и в Украине исполнительная власть была настроена реформаторски и открыто демонстрировала свою приверженность ценностям демократического общества. И, наоборот, парламенты этих стран олицетворяли собой советское прошлое и являлись тормозом на пути проведения демократических и рыночных преобразований. Особенность Беларуси состояла в том, что здесь до середины 90-х годов существовала трудно определяемая и размытая форма государственного устройства.

В отличие от России и Украины, где президенты были избраны ещё в 1991 году, в Беларуси ввиду отсутствия до 1994 года института президентской власти фактическим главой государства являлся председатель Верховного Совета. Однако он не был руководителем исполнительной ветви власти и не имел большинства в парламенте, а значит, и не обладал достаточными властными полномочиями, чтобы выступить в роли центра притяжения для формирующихся политических партий. Борясь за проведение демократических преобразований, БНФ, который располагал в Верховном Совете немногочисленной фракцией, сделал ставку не на учреждение института президентства, как это произошло в России и в Украине, а на проведение досрочных выборов в парламент по новому избирательному закону, основанному на смешанной мажоритарно-пропорциональной системе. Руководство БНФ надеялось получить на этих выборах большинство голосов. И хотя акция по сбору подписей в поддержку требования проведения референдума по досрочному переизбранию парламента прошла успешно, Верховный Совет, в котором существовало прокоммунистическое большинство, поддерживавшее премьер-министра Вячеслава Кебича, решил не рисковать и отклонил в октябре 1992 года предложение о проведении референдума. Приняв подобное решение, белорусская политическая элита продемонстрировала всему миру свой провинциальный характер: она оказалась не способной взять на себя моральную ответственность за судьбу демократических преобразований в стране. Таким образом, время, благоприятное для проведения демократических реформ, было упущено, и молодая белорусская демократия, ассоциировавшаяся в то время с политикой БНФ, очутилась у разбитого корыта: отказавшись от требования учреждения института президентской власти, она не смогла добиться и переизбрания парламента. Это усилило разногласия, которые существовали в то время между БНФ и партиями, выступавшими за немедленное учреждение поста президента, и отрицательно сказалось на дальнейшем развитии партийной системы в стране. В 1994 году во время президентских выборов оппозиционные партии не смогли договориться с БНФ о выдвижении единого демократического кандидата.

К началу 1994 года в Беларуси сложилась такая ситуация, когда институт президентской власти как наиболее удобный и эффективный путь проведения демократических реформ превратился в свою противоположность. Избиратели, разочаровавшиеся к этому времени в демократических институтах как эффективном способе улучшения их уровня жизни, оказали поддержку кандидату в президенты, пообещавшему навести порядок не посредством заморских рыночных механизмов и демократических процедур, а при помощи возврата к привычным для большинства административным методам.

Принятая в марте 1994 года Конституция предусматривала переход от советской модели государственного устройства к полупрезидентской республике, в которой формирование и деятельность правительства в большей степени зависели не от парламента, а от президента, избираемого всеобщим голосованием. Сразу же после своего избрания Лукашенко продемонстрировал свою решимость сломать существующую конституционную систему сдержек и противовесов, мешавшую ему установить полный контроль над деятельностью правительства и не предоставлявшую права издавать акты, имеющие силу законов. Стремясь к установлению единоличной власти, президент, как ранее до него Станислав Шушкевич и Вячеслав Кебич, не захотел связывать себя с какой-то конкретной партией, тем более что закон запрещал ему быть членом какой-либо политической партии. Он понимал, что в условиях полупрезидентской республики ему выгодней сохранить статус беспартийного лидера и иметь беспартийное правительство, что, конечно же, негативно влияло на структурирование общественных интересов по политическим партиям и, естественно, препятствовало их развитию. В свою очередь, неразвитость партийной системы сыграла свою отрицательную роль в политической борьбе, которая развернулась осенью 1996 года между президентом и парламентом вокруг референдума по конституционным вопросам. Политические партии, обладая недостаточно развитыми организационными структурами, не смогли мобилизовать сторонников демократических ценностей на защиту демократических институтов и оказать эффективную поддержку Верховному Совету и Конституционному суду в их неравной борьбе с исполнительной властью.

В конце 1996 года в Беларуси установилась единоличная власть президента, которому политические партии были нужны как пятое колесо в телеге. Поэтому Лукашенко, не решаясь открыто и сразу запретить деятельность политических партий вообще, начал планомерную и долгосрочную борьбу против их существования. Цель этого наступления - вытеснить политические партии на периферию политической жизни страны, удалить их из сферы так называемой "большой" политики, превратить в политических изгоев и маргиналов, дискредитировать их в глазах как управленческой элиты, так и простых граждан. Отныне деятельность практически всех политических партий в электронных и печатных средствах массовой информации полностью замалчивалась или подавалась в негативном смысле. Принадлежность какого-либо чиновника к той или иной партии демократического направления рассматривалась как проявление личной нелояльности президенту и преследовалась. По замыслу идеологов знаменитого Декрета Президента №2 от 26 января 1999 года, окончательная "зачистка" политического пространства от неугодных режиму партий должна была завершиться к 2000 году, к началу парламентских, а затем и президентских выборов. Но, в силу не зависящих от режима причин, её не удалось осуществить в полной мере. Хотя многие оппозиционные партии и прекратили своё существование, например, Белорусская крестьянская партия, основным из них - БНФ, ОГП и БСДП (НГ) - удалось пройти перерегистрацию. Тем не менее, несмотря на наличие в Беларуси около двух десятков политических партий, с политологической точки зрения говорить о существовании в стране полноценной многопартийной системы не приходится. Правда, если рассматривать так называемую "партию власти" в качестве своеобразной политической партии, не имеющей фиксированного членства, но в руках которой сосредоточена реальная власть, а все остальные демократические партии, противостоящие режиму, в качестве единой политической организации, то, вероятно, можно говорить о существовании у нас квазидвухпартийной политической системы.

5. Партогенез и избирательная система

Прошедшие на рубеже 90-х годов в абсолютном большинстве стран Центральной и Восточной Европы выборы президентов, равно как и прошедшие перевыборы парламентов (в некоторых из них по несколько раз), явились мощным толчком к развитию и укреплению политических партий в этих странах. На этом фоне Беларусь являлась белой вороной, поскольку среди бывших посткоммунистических стран к 1994 году оставалась единственной страной, где после падения коммунизма и распада СССР ни разу не были проведены свободные и демократические выборы - ни парламентские, ни президентские.

Не будет преувеличением сказать, что в отдельных странах, например, в России и в Украине, под воздействием ряда политических факторов произошла даже определённая мифологизация роли политических партий, которая поспособствовала принятию избирательных законов, основанных на смешанной мажоритарно-пропорциональной системе голосования. Это, безусловно, благотворно повлияло на развитие партогенеза в этих странах. Беларуси в этом отношении не повезло. Осенью 1994 года, когда Верховный Совет наконец-то приступил к принятию новых избирательных законов, стало ясно, что он не пойдет на избрание хотя бы части депутатов по партийным спискам. По этому вопросу интересы старой партхозноменклатуры, имевшей устойчивое большинство в Верховном Совете, и недавно избранного президента совпали. Депутаты считали, что для собственного переизбрания им больше подойдёт мажоритарная система выборов, позволяющая задействовать местный административный ресурс, а Лукашенко надеялся, что при формировании правительства ему выгоднее будет иметь дело с законодательным органом, в котором большинство депутатов является беспартийными. Он понимал, что в предстоящей борьбе его главным противником в парламенте будут не беспартийные депутаты, а партийные фракции и стоящие за ними политические партии. Поэтому не случайно принятый в ноябре 1994 года закон о выборах депутатов Верховного Совета был, пожалуй, худшим из аналогичных законов на всём постсоветском пространстве. Он, например, не только не предусматривал избрание части депутатов по партийным спискам, но и предписывал кандидатам в депутаты, в том числе выдвинутым политическими партиями, финансировать свою избирательную кампанию только за счёт средств, выделяемых из государственного бюджета.

Тем не менее, до осени 1996 года, даже в условиях полупрезидентской республики, существовала возможность формирования политической системы со встроенными в неё политическими партиями. Несмотря на то, что избирательный закон носил чисто мажоритарный характер, большинство депутатов Верховного Совета XIII созыва, тем не менее, быстро "разошлось" по партийным фракциям. И если бы последующие выборы в парламент, пусть даже по мажоритарной системе, проходили в нормальных политических условиях и при прежнем конституционном строе, мы бы получили через 5-10 лет несколько достаточно сильных и влиятельных политических партий. Об этом косвенно свидетельствует то обстоятельство, что в окружении президента вплоть до злополучного ноябрьского референдума 1996 года шла негласная работа по сколачиванию пропрезидентской партии. Затем эта работа была прекращена, так как новая конституция предусматривала иную модель взаимоотношений исполнительной власти и законодательного органа. В новых белорусских реалиях парламент стал бесправным придатком администрации президента, а представительная власть на местах, в свою очередь, - дополнением к президентской "вертикали".

Наличие незаконно сформированного парламента, а главное - лишенного реальных полномочий, крайне негативно сказывается на развитии политических партий современной Беларуси. Сегодня политические партии стоят перед сложной дилеммой. С одной стороны, неучастие в выборах, как это было с выборами в местные Советы, ведёт к их неизбежной маргинализации, лишению возможности воздействовать на принятие решений через выборные органы власти, а с другой - не добившись усиления роли парламента в формировании правительства и контроле за расходованием бюджета, участвовать в выборах в законодательный орган, который ничего не решает, действительно не имеет большого смысла.

6.Бизнес и партогенез

Одной из важнейших особенностей и одновременно проблемой белорусского партогенеза является неучастие в партстроительстве представителей крупного бизнеса. Возможно, если бы на президентских выборах в 1994 году победил не Александр Лукашенко, а, например, Станислав Шушкевич или даже Вячеслав Кебич, ситуация была бы совершенно иной, и белорусские олигархи стали бы рассматривать политические партии как наиболее удобный и эффективный способ лоббирования своих интересов. По крайней мере, попытки подобного рода предпринимались в 1994 году, когда бизнес-структуры предоставили финансовую помощь основным кандидатам в президенты. Позднее, после объединения ОДПБ и ГП в одну партию - ОГП, ряд крупных бизнесменов некоторое время оказывал ей материальную и финансовую поддержку, поскольку в её рядах было немало известных в финансовых кругах имён: экс-председатель правления Национального банка Станислав Богданкевич, экс-президент концерна "Амкодор" Василий Шлындиков, бывший мэр г. Молодечно Геннадий Карпенко, президент Союза предпринимателей Владимир Карягин и т.д., тем более, что она открыто объявила себя выразителем интересов предпринимателей. Правда, не следует преувеличивать участие бизнеса в политической жизни страны. Во-первых, финансовая помощь, которую они оказывали партиям, была весьма незначительной, и предоставлялась она, из-за боязни преследования со стороны исполнительной власти, как правило, по неофициальным каналам. Во-вторых, большинство предпринимателей, особенно тех, кто вёл своё происхождение от бывшей компартийной и комсомольской номенклатуры, предпочитало действовать по старинке и решало свои проблемы негласно через связи во властных структурах. Конечно, роль бизнеса в партийном строительстве могла бы быть совершенно иной, если бы в стране после ноября 1996 года сохранился прежний уровень политических свобод и в предусмотренные Конституцией 1994 года сроки были бы проведены свободные и демократические выборы президента и парламента. Однако на сегодняшний день мы имеем то, что имеем. Впрочем, как говорится, нет худа без добра. Например, анализ участия финансовых олигархов в избирательных кампаниях в Украине (здесь парламентские выборы проходят по смешанной мажоритарно-пропорциональной системе) показывает, что в этом случае не исключена возможность создания "под выборы" партий-однодневок, в основе которых лежит отнюдь не общность взглядов и идеологии. Деятельность таких партий направлена на решение самой что ни на есть прагматической задачи: иметь своих людей в законодательном органе для зашиты интересов той или иной финансовой группы. Попытки создания "под выборы" политических партий в 1993-1995 гг. имелись и у нас. К ним можно отнести, например, создание Партии всебелорусского единства и согласия (председатель Н. Шелягович) и Белорусской народной партии (председатель В.И. Терещенко), которые в условиях изменившейся политической ситуации прекратили своё существование. Хорошо это или плохо, но пока в Беларуси подобных партий нет и в ближайшее время быть не может, поскольку у нас не только не проводятся свободные выборы, но нет и свободного предпринимательства и, соответственно, собственных олигархов, не зависимых от структур исполнительной власти. И, видимо, не вина, а беда отечественного бизнеса состоит в том, что из-за своей неразвитости и провинциальности он так и не смог подняться в 1995-1996 гг. до осознания необходимости сохранения демократических институтов как гарантии защиты своих собственных интересов и своего благополучия и не поддержал Верховный Совет и политические партии в их борьбе с президентом.

7.Департизация и партизация органов государственной власти

Проблема департизации государственного аппарата не так очевидна, как это кажется на первый взгляд. В соответствии со стереотипом, сложившимся со времен перестройки, у нас она свелась к запрету деятельности партийных структур в органах государственной власти и членства работников силовых органов, прокуратуры и судов в политических партиях. Возможно, что подобное восприятие этой проблемы позволяет сегодня исполнительной власти, или, точнее, "партии власти", без особых проблем выступать в роли некой беспристрастной силы, стоящей над якобы своекорыстными политическими партиями, рвущимися к власти во что бы то ни стало. Конечно, сегодня никто не ратует за возобновление деятельности партийных организаций в органах государственной власти, в учреждениях и на предприятиях. Но, говоря о департизации, надо брать во внимание не столько внешнюю, сколько внутреннюю, т.е. содержательную, сторону данной проблемы. Деятельность органов государственного управления - судов, прокуратуры, силовых министерств - должна быть наполнена в первую очередь правовым, а во вторую - административным содержанием. У нас же работа этих органов сильно партизирована. Для них существуют как бы "свои" и "не свои" общественные организации, политические партии и граждане. И их деятельность фактически основывается не на законе, а на письменных и устных указаниях администрации президента, претендующей на то, чтобы играть в обществе примерно ту же роль, которую некогда играла КПСС-КПБ -руководящей и направляющей силы.

Проблема департизации органов государственного управления имеет свою обратную сторону - партизацию. Во Франции, на которую в качестве примера любят ссылаться творцы Конституции 1996 года, беспартийным является только президент. Правительство, не говоря уже о парламенте, носит исключительно партийный характер. У нас же всё с точностью до наоборот. Упорное нежелание исполнительной власти партизироваться лишний раз свидетельствует об институциональном разрыве, который существует между законодательной и исполнительной ветвями власти. Исполнительная власть, преобладание которой в политической жизни страны закрепила Конституция 1996 года и которой выгодно сохранять анонимный, т.е. беспартийный характер, не желает видеть парламент структурированным по партийному признаку. И не только не желает, но и всячески мешает этой структуризации. Не случайно при разработке Избирательного кодекса администрация президента категорически выступала против избрания хотя бы части депутатов по партийным спискам. Она прекрасно понимает, что мажоритарная система голосования затормозит структурирование парламента по партийной принадлежности и, соответственно, образование в нём полноценных партийных фракций. Чем дольше будет сохраняться эта ситуация, тем позднее встанет в парламенте вопрос о формировании партийного правительства, которое будет нести ответственность за свою деятельность перед законодательным органом власти. И тем не менее: как бы ни старалась исполнительная власть воспрепятствовать избранию парламента, структурированного по партийному признаку, - всё равно, рано или поздно это произойдёт. В 1995 г. трудно было предположить, что депутаты родившегося в муках Верховного Совета XII созыва так быстро сформируют фракции и выступят против президента, начавшего борьбу за сосредоточение всей полноты власти в своих руках. Не исключено, что и теперь, несмотря на бойкот оппозицией выборов в Палату представителей и отсутствие у этой Палаты полномочий, чтобы считаться полноценным парламентом, администрации президента все же не удастся предотвратить образование в ней партийных фракций. Чем быстрее произойдёт партизация парламента, а вслед за ним и правительства, тем легче обществу будет разобраться: какая политическая сила в данный момент находится у власти и какой политический проект осуществляет.

8.Центризм как следствие атомизации общества

В транзитных странах, особенно во время выборов, практически все партии стремятся надеть на себя центристские одежды. Предстать в глазах избирателей в качестве "правоверных" центристов считается модным и престижным. Слова "левые" или "правые" становятся чуть ли не приговором той или иной партии, обрекают её на поражение в избирательной кампании. Однако центризм - явление вполне закономерное для переходных обществ, а потому и легко объяснимое. Моду на центризм нельзя ликвидировать словесными призывами. Его можно преодолеть, осуществив институциональные изменения в отношениях собственности. До тех пор, пока рыночные отношения подавляются государством, а частная собственность не является священной и неприкосновенной, интересы различных социальных групп в обществе, с одной стороны, носят расплывчатый и неконкретный характер, а с другой - характеризуются крайним неприятием противоположной точки зрения. Разрозненность общественных интересов, отсутствие в обществе консенсуса по базовым ценностям демократии и рынка, непонимание людьми происходящих политических и экономических процессов порождает у партий стремление приспособить свой политический проект переустройства общества под интересы всех социальных групп одновременно. Следствием подобной артикуляции общественных интересов и желания никого "не обидеть" и становится безликий и трудно уловимый центризм, который, строго говоря, не является идеологией. Практика показывает, что центризм позволяет балансировать между идеологическими, экономическими и социокультурными ценностями различных групп населения лишь непродолжительное время. Поэтому, руководствуясь так называемой центристской идеологией, нельзя создать влиятельную и массовую партию. Ограниченность центризма заключается в том, что он фактически закрепляет состояние разрозненности интересов разнородных социальных групп и не способствует их преодолению, а это, собственно говоря, и является объективным препятствием на пути усиления влияния какой-либо одной центристской партии. Центризм как явление выгоден исполнительной власти, она заинтересована в нём и поэтому искусственно поддерживает состояние атомизации общественных интересов, не проводит реформирование собственности и препятствует появлению класса собственников.

В Беларуси центризм как факт политической жизни появился после Августовского путча 1991 года и просуществовал до ноябрьского конституционного переворота 1996 года. Период кратковременного расцвета белорусского центризма приходится на 1994-1995 годы - время подготовки и проведения выборов в Верховный Совет XIII созыва. Именно тогда появились партии, борющиеся за "почётное" звание центристских. Это, прежде всего, - Партия народного согласия, Республиканская партия, Белорусская республиканская партия, Белорусская народная партия, Партия всебелорусского единства и согласия и др. Однако в Беларуси центризм не получил столь широкого развития, как, например, в Украине из-за установления в конце 1996 года режима личной власти Лукашенко. На смену центризма пришла пора резкой поляризации политических интересов, в которой трудно найти место некой срединной позиции. С одной стороны, есть партии, которые поддерживают политику президента, с другой - которые её не принимают и ведут борьбу за восстановление демократических институтов. Особенно эта поляризация проявилась в период подготовки и проведения так называемого Общественно-политического диалога, организованного исполнительной властью весной 2000 года.

Несмотря на то, что в настоящее время в Беларуси набирает обороты избирательная кампания по выборам депутатов в Палату представителей, партий, которые бы публично декларировали свою приверженность центризму, практически не видно и не слышно. Подобная ситуация биполярности политических сил - демократы-недемократы - существовала на рубеже 80-90-х годов. Так, например, на выборах в Верховный Совет, которые проходили весной 1990 года, существовали только две противостоящие друг другу силы: КПБ и БНФ. Как долго продлится это состояние - сказать трудно. Вернётся ли Беларусь на нормальный путь развития партийной системы и будут ли реабилитированы понятия "левые" и "правые" партии - станет понятным только после президентских выборов 2001 года.

9.Перспективы развития партийной системы

Состояние политической неопределённости, характерное для сегодняшнего дня Беларуси, не может продолжаться бесконечно долго. Одно политическое сражение - президентские выборы 1999 года - оппозиция проиграла. Исход борьбы вокруг выборов депутатов в Палату представителей, скорее всего, будет ничейным, даже если политическим партиям, выступающим за бойкот, не удастся предотвратить избрание количества депутатов, необходимого для открытия первой сессии Палаты, а президент добьётся признания результатов проведённых выборов со стороны европейских структур. Решающая схватка - президентские выборы - впереди. И здесь, пожалуй, ничьей быть не может. В случае избрания А. Лукашенко на новый срок и признания итогов выборов международной общественностью перед политической оппозицией встанет вопрос о стратегии и тактике дальнейшей борьбы с режимом. Не исключён вариант, что некоторые оппозиционные партии смирятся со своим поражением и откажутся от дальнейшей борьбы за восстановление Конституции 1994 года. Это будет означать признание ими результатов ноябрьского 1996 года референдума и, соответственно, Конституции 1996 года. В пользу подобного развития событий свидетельствует позиция, которую сегодня заняли три политические партии, входящие в Консультативный совет оппозиционных политических партий, по вопросу участия в выборах депутатов Палаты представителей: БСДП (НГ), БПТ и ПКБ.

Признание после президентских выборов 2001 года некоторыми "старыми" и всеми "новыми" политическими партиями существующего режима в качестве легитимного приведёт к изменению конфигурации политической системы, что, безусловно, повлияет на партогенез. Каким он будет, сказать пока трудно, поскольку на его развитие будет влиять и внешнеполитический аспект: характер, темпы и глубина политической и экономической интеграции Беларуси с Россией.