МАТЕРИАЛЫ КРУГЛОГО СТОЛА ПОЛИТОЛОГОВ

ПАРТОГЕНЕЗ В БЕЛАРУСИ:
ПРОБЛЕМЫ, ДОСТИЖЕНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ

Плиско М.К.: Известное латинское выражение гласит: "Всякое начало трудно". По моему мнению, оно как нельзя лучше характеризует первые шаги партогенеза в современной Беларуси. С позиций сегодняшнего дня хорошо видно, что становление политических партий на рубеже 80-90-х гг. проходило в непростых условиях и имело свои особенности. Мне кажется, что без внятной артикуляции процесса становления партийной системы невозможно достаточно компетентно рассуждать и о нынешнем состоянии белорусского партогенеза. Только на первый взгляд может показаться, что процесс создания политических организаций и партий у нас ничем не отличался от наших соседей по бывшему Советскому Союзу: Украине, Литве, Латвии. Но это не так. Сегодняшняя борьба исполнительной власти против своих политических оппонентов имеет свою богатую историю и уходит своими корнями в конец 80-х годов. Если власти Украины, Литвы и Латвии не чинили особых препятствий, например, в образовании народных движений (фронтов), то в Беларуси оргкомитету по созданию Белорусского народного фронта, возникшему осенью 1988 года, так и не удалось получить от власти "добро" на проведение учредительного съезда: он прошёл на территории соседней Литвы в Вильнюсе в июне 1989 года, а зарегистрирован был только летом 1991 года. Возможно, эта запретительная политика является одной из основных причин, которая не позволила развиться политическим партиям Беларуси в организационном отношении и, соответственно, стать полноценными субъектами политической жизни. Значительно лучше, на мой взгляд, обстояло дело со структуризацией партий в идеологическом плане. Именно тогда возникли все известные идеологические течения, которые партии сохранили с небольшими изменениями до сегодняшнего дня. И здесь, пожалуй, мы не отставали от своих соседей.

Важнейшей особенностью начального этапа партогенеза в Беларуси я считаю то обстоятельство, что у нас компартия в силу ряда причин не стала основой для создания левой массовой партии социал-демократического толка, как это произошло, например, в Польше или Литве. Наличие подобного рода партии могло бы являться неплохим средством канализации недовольства левого электората. Это служило бы определённой гарантией того, что в случае победы этой партии на выборах бывшая номенклатура не откажется от демократических институтов и основных демократических ценностей.

В отличие от Литвы и Латвии у нас в полном объёме сохранил влияние на политическую жизнь Народный фронт. Это является одной из особенностей партийной системы в Беларуси, которая оказывает на её развитие существенное влияние. Дело в том, что наличие организаций, подобных Фронту, больше характерно для начального этапа политических преобразований. Впоследствии они передают эстафету политическим партиям, которые являются более привычными формами организации политически активных граждан. Схожая в этом плане ситуация существует и в Украине, где Рух, хотя и находится в состоянии раскола, тем не менее, остаётся влиятельной политической силой.

Это далеко не полная характеристика особенностей начального этапа формирования партийной системы в Беларуси, но пока я на этом остановлюсь.

Король А.С.: Разговор об особенностях белорусского партогенеза я хотел бы начать с характеристики исторических традиций и условий, которые повлияли на процесс формирования политических партий. Прежде всего в Беларуси, в отличие от Польши, Литвы и Латвии, имел место больший перерыв в деятельности политических партий. Т.е. у нас традиция, связанная с деятельностью этого политического института, длительное время отсутствовала. Кроме этого, говоря об этой традиции, важно иметь в виду её характер и особенности. С одной стороны, партии, которые возникли до 1917 года, в большинстве своём исповедовали революционную идеологию. Это неудивительно, так как им приходилось действовать в нелегальных условиях. С другой стороны, после монополизации в 20-х гг. всей политической власти в руках большевиков у нас за долгие годы сложилась тоталитарная традиция, связанная с деятельностью только одной-единственной партии - КПСС-КПБ. Когда в конце 80-х гг. началась демократизация общественной жизни и возобновился процесс создания политических партий, то большинство из них в своей деятельности неосознанно воспроизводили элементы как революционной, так и тоталитарной традиций. Это выразилось не только в действиях против власти, но и во взаимоотношениях друг с другом. Я имею в виду безапелляционность суждений, нетерпимость к чужому мнению, неуважение прав меньшинства, бесконечный поиск врагов, бесчисленные расколы и т.п. Это проявилось также и в том, что некоторые активные деятели, начинавшие свою политическую карьеру как демократы, сегодня верой и правдой служат нынешнему режиму и чувствуют себя достаточно комфортно.

Условно процесс партийного строительства можно разбить на два этапа. К партиям первой волны можно отнести БНФ, ОДПБ и БСДГ, второй - Партию народного согласия. В отличие от партий первой волны ПНС возникла не на противопоставлении себя существующему режиму, поскольку организационно она оформилась уже после августовского путча 1991 года. Поэтому для неё была характерна позитивная программа социал-демократического толка, направленная на созидание, а не на разрушение.

Мне кажется не совсем точным утверждение Михаила Казимировича, что, мол, в плане идеологической структуризации политический спектр за десять лет существования белорусской партийной системы претерпел лишь небольшие изменения. Я считаю, что на начальном периоде партии скорее словесно заявляли о своих идеологических предпочтениях, на практике же они были далеки от того, чтобы их можно было на самом деле считать либеральными, консервативными, христианско-демократическими или социал-демократическими партиями. Отнесение себя к тому или иному идеологическому направлению, принятому в демократических странах, было чисто умозрительным и слабо соотносилось с практикой. Поэтому в то время не только некоторые партии, но и отдельные политики "гуляли", если так можно сказать, по политическому спектру, руководствуясь не столько идеологическими предпочтениями, сколько выгодой, которую можно было извлечь из той или иной ситуации. Пожалуй, этим можно объяснить тот факт, что перед тем как войти в Социал-демократический союз (СДС) ПНС вела переговоры о заключении предвыборного блока с либеральными ОДПБ и ГП, а члены ПНС Г.Д. Карпенко и В.И. Гончар перешли в ОГП. Блок с либералами не состоялся, и это не удивительно, так как очень уж не совпадали программные установки ПНС и будущей ОГП.

Несмотря на то, что в то время партии имели достаточно свободные условия для своей деятельности, их организационное становление проходило очень медленно. Это отчасти связано с тем, что власть и до 1994 года, а тем более при Лукашенко никогда не оказывала содействие их развитию. Скорее наоборот. Часто административный ресурс исполнительная власть задействовала в борьбе против неугодных партий. Дистанцировались от политических партий не только ветви власти, но и многие политики, занимающие высокие государственные посты. Первым слова: "Я вне партий, я над партиями" - произнёс Станислав Шушкевич, председатель Верховного Совета XII созыва. Тогда это казалось нормальной позицией, хотя, насколько мне известно, в ту пору многие политики предлагали тому же Шушкевичу возглавить ту или иную партию.

Создавая ПНС, мы понимали, что при отсутствии традиции многопартийности и безразлично-нейтральном отношении государства к создаваемым политическим партиям, за которым угадывалось плохо скрываемое их отрицание, нам не удастся обойтись без привлечения в партию известных имён. Поэтому мы пригласили в партию группу депутатов Верховного Совета, включая Геннадия Карпенко и Виктора Гончара. Это дало толчок для развития нашей партии, способствовало раскручиванию её имени. Мне кажется, что в специфических белорусских условиях привлечение в партию известных людей являлось и необходимостью, и одновременно закономерностью, потому что без этого ни одна партия не могла стать серьёзной политической силой. Кто смог или успел это сделать, тот остался в политике и по сегодняшний день.

Я полагаю, что окончательная кристаллизация политических партий по идеологическим нишам произошла не в первой половине 90-х гг., а после президентских выборов и ноябрьского 1996 года конституционного переворота. Именно тогда оформилась ОГП, объединились ПНС и БСДГ. Большинство партий, которые выжили в условиях авторитарного режима, имеют своё собственное, легко узнаваемое идеологическое лицо, так как люди, оставшиеся в них, осознанно сделали свой выбор в пользу той или иной идеологии. В трудных условиях авторитарного режима партии выжили и тем самым доказали своё право на существование. Это является залогом их последующего развития. Сегодня остановить развитие политических партий можно только с помощью откровенно репрессивных мер.

Сейчас перед партиями стоит одна очень сложная проблема, которую они должны разрешить - выйти на новый уровень объединения своих усилий в борьбе с авторитарным режимом. Препятствием на этом пути являются прежние расколы, претензии отдельных политиков друг к другу за мнимые и реальные ошибки, допущенные ими в прошлом, непомерные амбиции, неумение и нежелание считаться с иным мнением, отсутствие традиций единства действий в прошлом. Но если оппозиционные партии хотят победить, то они должны объединиться. Это - аксиома, не требующая доказательств. Мы не должны повторить ошибку, которую совершили социал-демократы и другие демократические партии Германии на рубеже 20-30-х гг. перед установлением фашистской диктатуры.

Наумова С.А.: Говоря о белорусском партогенезе, я хотела бы подчеркнуть его типичность и схожесть с аналогичным процессом в других странах. Впрочем, по-другому в то время и не могло быть: ведь он проходил тогда в рамках ещё единого государства - Советского Союза. Сейчас мы можем сколь угодно долго иронизировать по поводу существования единого советского народа, но факт остаётся фактом - подобный народ существовал, и общие черты, носителями которых были советские люди, безусловно, наложили свой отпечаток на процесс образования партий. Поэтому сценарии возникновения и развития партий на рубеже 80-90-х гг. были похожи друг на друга.

Я полагаю, что появление партий в Беларуси, как, впрочем, и в других республиках, стало результатом не широких общественных движений: они были вызваны к жизни усилиями интеллектуальных групп. Образовавшийся идеологический спектр был весьма неустойчивым, и зачастую люди "гуляли" по нему в поисках своего места, руководствуясь отнюдь не идеологическими или политическими соображениями. Я считаю, что для первых партий был характерен клиентелизм. Как правило, партии такого толка возникали вокруг тех или иных харизматичных личностей с обострённым чувством общественного долга, и на первых порах решения в них принимались на основе личных симпатий людей друг к другу. И только потом, по мере своего развития, эти партии приходили к осознанному выбору какой-то идеологии и уже на её основе формулировали политическую и экономическую программу развития страны. Начавшийся было в конце 80-х гг. процесс формирования политических партий как реакция на общественные перемены в начале 90-х гг. затормозился. Это, на мой взгляд, связано с двумя основными причинами, о которых можно прочесть в любом теоретическом исследовании о политических партиях. Во-первых, у нас, в отличие, например, от России, не говоря уже о странах Балтии, не произошло реформирование собственности, а, следовательно, не произошла и артикуляция экономических и политических интересов. Некоторые думают, что это не связано напрямую с политическими партиями, но это не так. Связь самая прямая и самая непосредственная. У разных собственников - разные политические интересы, и им удобнее их артикулировать через политические партии. В результате реформы собственности появляются деньги, которые могут быть выделены на партийное строительство людьми, занимающими определённые позиции в бизнесе. На одном энтузиазме нормально функционирующую партию создать нельзя, хотя, конечно, в её основе должна лежать энергия подвижников. Без этого никакая партия также существовать не может. Поэтому причина слабости партийной системы и тогда, и сегодня достаточно проста и банальна: нет денег, а значит, нет и сильных партий. Во-вторых, белорусские партии длительное время не могли определиться относительно своих политических программ. И не потому, что они не имели интеллектуального потенциала и не понимали, что это необходимо делать. Причиной этого было отсутствие как у населения, так и у политических партий, образно говоря, системы координат, в которой можно было бы проектировать будущее развитие страны. В Беларуси эта система координат не была задана. Сейчас мы говорим, что Кебич был чуть правее Лукашенко, что в целом наша власть придерживается левых позиций, но это предположения и слова, основанные на интуиции, и только. Ведь цельного проекта развития страны, который можно было бы подвергнуть анализу, ни один, ни второй так и не сформулировали. Когда нет системы координат, трудно не только подвергнуть критике действия власти, но и построить свой собственный цельный политический проект. В действиях партий в лучшем случае можно было рассмотреть частные варианты решений по частным проблемам. Но, повторяю, цельного проекта ни у кого в то время не было. И партии очень медленно и с большим трудом вырабатывали свои собственные программы развития, в которых можно было бы найти обстоятельный ответ на вопрос: "Какой они видят Беларусь в XXI веке?". Поэтому очень часто они отделывались общими фразами типа: "Мы желаем счастья и благополучия каждому и всей стране". Это примерно то же самое, что сказать: "Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным". Теперь такие разработки у партий появляются, и это очень отрадно видеть. Это говорит о взрослении и возмужании наших партий.

Плиско М.К.: Возвращаясь к вопросу идеологической структуризации партий, если говорить в общем, то я, пожалуй, соглашусь с Алексеем Степановичем, что некоторые партии, как и отдельные политики, не сразу определили свою идеологию и своё место в политическом спектре. Тем не менее, есть и обратные примеры, позволяющие говорить, что далеко не все партии свободно "гуляли" по этому спектру. Например, БСДГ, возникнув как социал-демократическая партия, так ею и осталась, хотя за время своего существования сменила название и нескольких лидеров. Впрочем, если в начале 90-х гг. БСДГ, по моему мнению, занимала правый фланг социал-демократии, то теперешняя БСДП (НГ) - левый. И если БСДГ "полевела" за время своего существования, то, например, ОДПБ-ОГП - "поправела". ОДПБ, возникнув в 1990 г. как партия либерального толка, после объединения в 1995 г. с Гражданской партией и образования Объединённой гражданской партии преобразовалась в партию либерально-консервативного направления. Я полагаю, что те, кто выступал в роли организаторов партий, в большинстве своём понимали, партию какого идеологического направления они создают. Кроме этого, я не раз на личном опыте убеждался, что и вступающие в партии, например, в ОГП, всё же ориентируются, в партию какого идеологического направления они вступают.

Мне кажется, что после ноября 1996 года условия для идеологической структуризации партий существенно изменились. Отсутствие доступа к государственным электронным и печатным средствам массовой информации не даёт возможности партиям донести до потенциальных членов и сторонников особенности их политических программ, объяснить, чем они отличаются от программных проектов других партий. В условиях авторитарного режима все партии, кроме, пожалуй, БНФ, утрачивают свои специфические особенности и становятся похожими друг на друга. Ключевым моментом для избирателя становится не идеология, а их отношение к существующему режиму - поддерживают они его или нет. Подобная биполярность ("власть - оппозиция", "демократы - недемократы") существовала у нас до августа 1991 года, она наблюдается и в настоящее время.

Говоря о начальном этапе партогенеза, нельзя обойти стороной роль формы правления, которая в то время существовала в Беларуси, поскольку она оказывала существенное влияние на развитие партийной системы. Дело в том, что во многих сопредельных с Беларусью странах - России, Украине, Литве, Польше - на рубеже 80-90-х гг. был учреждён институт президентства, где президент избирался путём всеобщего голосования. Избрание президента всем населением придавало ему дополнительные полномочия, даже если они и не были предусмотрены конституциями соответствующих стран. И если бы на президентских выборах политической партии удалось провести своего кандидата, она могла бы приступить к реализации своей программы, не дожидаясь победы на парламентских выборах. Поэтому сам факт введения этого института послужил существенным толчком к развитию политических партий, в первую очередь - демократического направления, так как в то время исполнительная власть в отличие от парламента ассоциировалась с демократическими преобразованиями. В Беларуси же институт президентства так и не был учреждён, хотя и был предметом обсуждения в СМИ, обществе и в Верховном Совете. Сохранение прежней советской формы правления, непроведение после августа 1991 года перевыборов парламента привело к застою политической жизни в стране и препятствовало нормальному развитию политических партий.

Король А.С.: Хочу вернуться к проблеме развития партий после ноября 1996 года. Определённая стагнация в партийном строительстве в этот период - это следствие не только политики, проводимой режимом Лукашенко. Она - результат политики, которую проводила старая партноменклатура в предшествующие годы. До 1995 г., с одной стороны, она всячески сдерживала развитие многопартийности, а с другой - пыталась создавать подконтрольные ей политические партии. В качестве примера подобной структуры можно назвать Социалистическую партию, председателем которой был Вячеслав Кузнецов, первый заместитель председателя Верховного Совета, а всю текущую работу в ней вёл нынешний председатель Госкомпечати Михаил Подгайный. Номенклатура всегда видела в политических партиях угрозу своему существованию, и сегодня она с радостью поддержала репрессивную политику, которую проводят власти по отношению к ним, рассматривая её как своеобразный реванш за те уступки, на которые ей пришлось пойти в период "разгула" демократии. Приходится только удивляться, как наши партии вообще могут существовать в условиях перманентных перерегистраций и бесконечных предупреждений, выносимых в их адрес. Проводя жёсткую политику по отношению к партиям, режим добился немалых успехов. В результате так называемой перерегистрации одни партии самоликвидировались, другие - были ликвидированы Минюстом. Но не это главное. Главное то, что режиму удалось вытеснить оппозиционные политические партии из властных структур на улицу, лишить их доступа к государственным СМИ. Фактически сегодня партии находятся на положении внесистемной оппозиции, что, безусловно, придаёт их деятельности маргинальный оттенок.

Состояние полулегальности, в котором существуют наши партии, выгодно режиму. С одной стороны, как я говорил, это не даёт им возможности нормально развиваться, а с другой - позволяет говорить Лукашенко международной общественности, что у нас, мол, есть демократия, раз свободно действуют оппозиционные политические партии.

Тем не менее, несмотря на репрессивную политику, партии выжили и, я бы даже сказал, организационно и идеологически окрепли. Партии до конца определились со своими идейными основами, и, главное, в них остались те люди, на кого можно положиться и за кого можно не опасаться, что они покинут её в трудную минуту. Опять-таки, несмотря на политику сдерживания, проводимую властями, в партии приходят молодые кадры, которые в большинстве случаев руководствуются не идеологическими и романтическими соображениями, как это было раньше, а чисто карьерными, в расчёте на близкую победу оппозиции над существующим режимом. Сейчас, чтобы победить, партии должны отбросить на время свои идеологические расхождения, объединить свои усилия и создать, если так можно сказать, объединённую оппозиционно-демократическую партию, противостоящую режиму. Без этого невозможно добиться победы. Вернуться к выяснению отношений между собой можно будет после победы над режимом, во время свободных парламентских или президентских выборов.

Если говорить об институте президентства как стимуляторе развития политических партий, то тут я бы не согласился с Михаилом Казимировичем. Я думаю, что в тех условиях, которые существовали в Беларуси в начале 90-х гг., учреждение этого института не принесло бы никаких существенных изменений в процесс партийного строительства. Дело в том, что у нас старая партийная номенклатура полностью контролировала ситуацию и не допустила никаких существенных перемен в обществе, тем более многопартийности. Кстати, БНФ это понимал и в начале 1992 г выступил с инициативой проведения референдума о досрочном роспуске парламента как единственного средства, могущего изменить политическую ситуацию в стране. Но и в этом случае, несмотря огромное число собранных подписей, старая номенклатура смогла обыграть молодую и неопытную белорусскую демократию.

Наумова С.А.: У меня нет сомнений в том, что те люди, которые выступали в роли инициаторов создания партии, понимали, на что они идут и какую партию хотят создать. Но процесс идеологической идентификации партии имеет не только внутреннюю, но и внешнюю сторону. И если посмотреть на этот процесс извне, то можно заметить, что идеологическое самоопределение и одновременно размежевание партий произошло по двум главным вопросам, по которым происходил разлом и в белорусском общественном сознании. Один разлом определялся вопросом - суверенитет или интеграция с Россией, а второй - реформы или возвращение к модифицированному прошлому, упрощенно говоря, в социализм. В зависимости от того, как партии отвечали на эти вопросы, распределялся и политический спектр. Поэтому у нас были партии, которые последовательно выступали за: а) суверенитет и либеральные реформы, б) интеграцию с Россией и социализм, в) суверенитет и социализм (таких партий было очень мало), и, наконец, должны были быть партии, которые являлись сторонниками интеграции с Россией и либеральных реформ, но фактически таковых не было, и эта ниша в политическом спектре оказалась незанятой.

Я бы не согласилась с тезисом Алексея Степановича о том, что после ноября 1996 года партогенез затормозился. Если главным критерием развития партий считать их количественный состав - тогда с этим можно согласиться, так как партии не смогли стать массовыми организациями. Но мне кажется, говоря о степени развития партий, мы должны брать всё же не количественную, а качественную сторону этого процесса. Во-первых, за последние годы произошло идеологическое возмужание политических партий, окончательно определились их политические позиции, и, во-вторых, хотя количество членов в партиях в целом не возросло, зато увеличилось число партийных организаций в регионах и - это, пожалуй, главное - возросли их организационные возможности. За последние годы партии проделали большую внутреннюю работу, и их влияние на развитие политических процессов существенно возросло. Я полагаю, что это начинают ощущать на себе даже те люди, которые, в общем-то, мало интересуются политикой. Политические партии стали важной и неотъемлемой частью политического пейзажа независимо от желания или нежелания существующего режима.

И несколько слов о возможном объединении усилий политических партий. Гораздо легче это было сделать на рубеже 80-90-х гг. Тогда общество было охвачено единым демократическим порывом и хотело как можно быстрее сокрушить советский тоталитаризм. Сегодня, когда партии прошли определённый период своего становления, который был насыщен важными политическими событиями, и каждая из них имеет свою собственную историю развития, - объединить усилия в борьбе против режима значительно сложнее. Наиболее серьёзным препятствием на этом пути является в том числе и психологический фактор. За последние годы накопилось много личных обид, недоразумений, недоверия друг к другу, и это неудивительно, ведь не всегда политики и политические партии одинаково вели себя в тех или иных ситуациях. И недооценивать психологический фактор во взаимоотношениях политических партий нельзя. Поэтому я сегодня не столь оптимистично настроена по поводу возможного объединения партий в некий единый фронт.

Король А.С.: Я бы добавил сюда и целенаправленную работу властных структур против объединения, на раскол оппозиции. И тем не менее, мне кажется, что осознание опасности, понимание того, что в случае неудачи нас ждёт полное небытие, может быть, даже и политические репрессии, должно явиться хорошим стимулом к тому, чтобы партии преодолели свои разногласия, в том числе вызванные психологическими и другими факторами, и объединили свои усилия в борьбе с существующим режимом. Иначе нас просто-напросто разобьют по одиночке. При этом я не говорю о полном объединении, достаточно выработать единую стратегическую линию поведения, целью которой будет восстановление демократии в стране.

Теоретически необходимость единства действий понимают все, однако на практике некоторые политики и политические партии ведут деятельность, которая не согласуется с принципом единства. Атомизация общества, которая является основной причиной политической разрозненности, сегодня начинает преодолеваться. Правда, в основе этого преодоления лежат не частная собственность и рыночные реформы, а осознание обществом и, естественно, партиями бесперспективности и тупиковости экономической политики существующего режима. О сдвигах в общественном сознании свидетельствуют результаты социологических опросов: более половины людей выступают за проведение рыночных реформ и восстановление демократических институтов.

Плиско М.К.: В народе неспроста говорят: "Нет худа без добра". Безусловно, гонения и репрессии, которые обрушились на политические партии, явились серьёзным препятствием на пути развития партийной системы. Но те партии, которые выстояли и выдержали наносимые им удары, укрепили свои позиции в обществе. Как бы ни старалась власть дискредитировать и замолчать деятельность политических партий, ей не удалось это сделать. Сильнейшие - выжили, исчезли партии, которые не имели серьёзной опоры среди политической элиты и поддержки в обществе. Фактически у нас нет партий, как, например, в Украине, создаваемых непосредственно перед выборами финансовыми группами для лоббирования своих интересов через избранных с их помощью депутатов. Как правило, в случае неудачи на выборах подобные партии исчезают с политической арены. Наличие в обществе огромного числа партий со всевозможными программами, особенно в период проведения выборов, может сбить с толку избирателя, которому все партии - и старые, и новые - начинают казаться на одно лицо. Это принижает роль и значение партий как необходимого элемента политической системы общества и наносит существенный вред партогенезу. Одно плохо, что у нас сокращение числа партий произошло не естественным путём, а в результате административных мер, предпринятых исполнительной властью.

И еще одно замечание. Политика ограничения деятельности политических структур, оппозиционных режиму, отрицательно сказывается и на развитии пролукашенковских партий. Фактически о них ничего не было слышно до затеянного этой весной так называемого общественно-политического диалога. Возможно, какой-то простор для своего развития они получат в связи с выборами в Палату представителей. Но их положение непрочно и шатко: в любой момент, если на это будет воля Лукашенко, они вновь свернут свою деятельность и залягут на дно. Мне кажется, что подобное развитие событий, как это ни странно может прозвучать, выгодно тем партиям, которые смогли выжить в этих трудных условиях. Я имею в виду ОГП, БНФ, БСДП (НГ), ПКБ и Партию женщин "Надзея". При изменении политической ситуации и проведении свободных и демократических выборов они окажутся в лучшем положении, чем партии, образовавшиеся накануне избирательной кампании и те, кто сегодня верой и правдой служит режиму.

Наумова С.А.: Процесс становления политических партий в Беларуси приобрёл необратимый характер и затормозить его уже невозможно, даже если это кому-то очень захочется сделать. Но за счёт чего, если так можно сказать, партии будут прирастать? В этом плане я особые надежды возлагаю на неправительственные организации. Дело в том, что сегодня "третий" сектор в силу понятных причин развивается гораздо более динамично, чем политические партии. Положительным моментом в этой связи я считаю то обстоятельство, что практически все значимые партии приняли участие в создании своих общественных организаций. Это, как правило, молодежные и женские объединения. Через общественные организации сегодня можно осуществлять политическое просвещение, пропагандировать рыночные и демократические ценности, вести поиск людей, которые могли бы стать членами политических партий.

Во многом развитие политических партий будет зависеть от позиции, которую займут по отношению к ним средства массовой информации. При этом я веду разговор не только о доступе к СМИ. Это, безусловно, необходимо, хотя сам по себе он ничего не решает в деле партийного строительства. Если представители партий время от времени будут появляться на скучном белорусском телевидении и рассказывать о себе, то это вряд ли существенным образом повлияет на развитие партогенеза. Гораздо важнее, чтобы о политических партиях заговорили сами СМИ, люди, которых называют ньюсмейкерами. Это могут быть новостные сообщения, статьи, анализирующие деятельность партий, и т.д. Главное, чтобы о партиях говорили. Тогда в обществе сложится мнение о том, что политические партии являются необходимым элементом политической жизни, и люди не только будут знать о деятельности политических партий, но и изменят своё отношение к ним. Обратите внимание, что российские телеканалы именно так и поступают. И поскольку наши зрители в большинстве своём смотрят именно их, то значительно больше имеют представления о российских политических партиях, нежели белорусских. О белорусских партиях знают только серьёзно интересующиеся политикой люди. Если кто-то из опрошенных на улице случайных людей и назовёт какую-либо партию, то это будет или БНФ, или коммунисты. Причём никакими другими сведениями о БНФ или коммунистах, например, что у нас два БНФ и две коммунистические партии, они не располагают. О таком уровне информированности населения о политических партиях свидетельствуют результаты социологических опросов. Я думаю, что вряд ли политическим партиям удастся в ближайшее время прорвать информационную блокаду. Это, конечно же, не способствует развитию белорусского партогенеза.

И последнее. Мы настолько привыкли отождествлять политические партии с оппозицией, что ставим между ними знак равенства. Но я считаю, что мы не должны забывать и о других партиях. Я в данном случае не имею в виду партии Чикина или Баранкевича. С ними всё понятно. Но сейчас наблюдается процесс становления другого рода политических партий. Впервые они обозначили свою позицию весной этого года в ходе общественно-политического диалога. В них немало людей, которые хотят сделать политическую карьеру в условиях существующего режима. Особенно много таких людей среди молодёжи, в том числе получивших современное политологическое образование. Они обладают организационной хваткой, и я думаю, что скоро у нас начнётся новая волна создания политических партий. Это разнообразит политический ландшафт и придаст белорусскому партогенезу новые черты.

Король А.С.: Я полагаю, что мы действительно можем столкнуться с новым всплеском создания политических партий, но вряд ли это произойдёт раньше, чем общество вернётся на демократический путь развития. Не думаю, что "старые" и вновь созданные партии будут существовать изолированно друг от друга. Процесс их взаимопроникновения неизбежен. Причём "старые" партии на выборах будут иметь определённое преимущество, поскольку за годы упорной работы они накопили не только определённый опыт, но и завоевали некоторую известность избирателей. Трудно сказать, когда для партий наступят новые времена и они смогут "вздохнуть полной грудью". Возможно, это произойдёт после выборов в Палату представителей, а может быть - после президентских выборов. Но в том, что такие времена наступят - я твердо уверен. Кстати, наметившееся уже сейчас сотрудничество некоторых белорусских партий со своими коллегами за рубежом, в первую очередь ОГП и БСДП (НГ), будет способствовать интеграции Беларуси в европейские структуры, а это немаловажно для будущности нашей страны.

Плиско М.К.: Я согласен с высказыванием Светланы Андреевны, что мы в ближайшем будущем можем столкнуться с феноменом создания новых политических партий. Они могли обозначиться на политической арене даже раньше, если бы в прошлом году, как это предусмотрено Конституцией 1994 года, были проведены президентские выборы. Но, говоря о возможном создании новых партий, я хочу подчеркнуть следующий момент. Образовывать новые партии есть смысл только в том случае, если они будут стоять на почве признания тех изменений, которые произошли в стране после ноября 1996 года. Причём такими "новыми" партиями могут стать и уже существующие партии, которые сегодня предпочитают находиться в тени. Например, Социал-демократическая партия народного согласия. Пока голоса таких партий звучат не в полную силу, но в принципе они могут начать самостоятельную политическую игру, не покушаясь при этом на изменение основ сегодняшнего конституционного строя. И если сейчас на политическом поле преобладают "старые" партии, то ситуация может измениться кардинальным образом после президентских выборов 2001 года. Может случиться так, что осенью этого года исполнительная власть переиграет оппозицию в вопросе проведения выборов в Палату представителей. Затем она же добьётся победы и на президентских выборах в 2001 году. И если после этого оппозиционные партии признают своё политическое поражение, а режим Лукашенко законным, то тогда вновь созданные партии смогут на равных конкурировать со "старыми" партиями. Я думаю, что такой сценарий развития событий вполне возможен, и оппозиции уже сегодня необходимо думать, как она будет себя вести после президентских выборов в случае своего поражения, чтобы не оказаться на обочине политической жизни.

Наумова С.А.: За последние десять лет в политику пришло много новых молодых людей. В большинстве своём они получили образование не в советские времена. Они более профессионально подготовлены для занятия политикой, и что самое главное - они прагматичнее политиков первой волны. Эти люди не станут ждать, когда оппозиция победит режим, они хотят делать политическую карьеру уже сегодня. Они относятся к политике как к профессии. Не берусь судить, что лучше, а что хуже: прагматизм и профессионализм или идейность и романтизм. Но, видимо, не случайно говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Иногда в политику приходят люди, желающие облагодетельствовать всё человечество, а после себя они оставляют руины, и наоборот, карьерный профессионал может привести страну к процветанию. Как бы то ни было, но в любом случае с подобными настроениями "старым" политическим партиям надо считаться и учитывать их при выработке тактики и стратегии политической борьбы.

Король А.С.: Когда мы обсуждаем вопрос о приходе в политику молодёжи, то об этом можно говорить не только с надеждой, но и с определённой долей опаски. Тем, кто пришёл в политику на рубеже 80-90-х гг., был присущ романтизм, они, вступая на политическую стезю, руководствовались, в первую очередь, идейными соображениями, а не карьерными. Они восприняли перестройку и события, которые последовали за ней, и как возможность осуществить демократические и рыночные преобразования, и как возможность собственной самореализации. Ими двигала не корысть, а приверженность демократическим идеалам. И я с тревогой отметил для себя, что периода правления Лукашенко хватило для того, чтобы у нас вновь стало формироваться поколение конформистов, которым всё равно, кто находится у власти. Этих молодых людей не интересует политика и судьба страны, они не хотят принимать участие в деятельности не только политических партий, но даже общественных организаций. Кроме своей собственной судьбы и карьеры их, пожалуй, больше ничего не интересует. Особенно заметны подобные настроения среди студенческой молодёжи. Во второй половине 80-х гг. такого не наблюдалось. Наоборот, тогда студенчество находилось в авангарде перестройки и активно выступало за проведение радикальных реформ. Многие из них сегодня являются фигурами влияния в политических партиях и общественных организациях. Можно сказать, что и этим молодым людям присущ карьеризм и профессионализм, но это карьеризм и профессионализм совершено другого рода.

Плиско М.К.: Если допустить, что после 2001 г. в качестве самостоятельных субъектов политики выступят так называемые новые политические партии, а нынешняя оппозиция в случае своего поражения признает навязанные властью правила игры, то партогенез в Беларуси может вступить в качественно новый период своего развития. При условии, конечно, что после возможной победы Лукашенко на президентских выборах не наступит полная диктатура.

Известно, что в 1994 году окружение Лукашенко выступило с предложением создания пропрезидентской партии. Тогда эта идея по ряду причин не была реализована. В то время для Лукашенко более выгодным было оставаться беспартийным президентом. После 2001 года ситуация может измениться, и не исключено, что сегодняшняя "партия власти", которая пока не имеет своего собственного имени, начнёт потихоньку партизироваться посредством создания своей собственной политической партии. Если не сам президент станет членом какой-либо партии, то хотя бы правительство и Национальное собрание структурируются по партийной принадлежности. Конечно, пока это всё из области догадок и предположений. Но в любом случае политического штиля не ожидается и после 2001 года. В том, что политические партии не останутся без работы, можно не сомневаться. Это явится залогом дальнейшего развития нашей партийной системы.