КРУГЛЫЙ СТОЛ ПОЛИТОЛОГОВ НА ТЕМУ: "ПАРЛАМЕНТСКИЕ И ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ: ПОИСКИ ОПТИМАЛЬНОЙ СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ"

Плиско М.К.: Проблема стратегии и тактики в деятельности демократической оппозиции возникла в начале 90-х годов. Тогда наиболее разработанными были две концепции деятельности демократов. Одна ассоциировалась с именем фаворита и лидера тогдашнего демдвижения - Белорусского народного фронта, другая - с Объединённой демократической партией Беларуси и близкими к ней политическими группами. В то время БНФ основывал свою стратегию на представлении о готовности элиты и народа к восприятию ценностей демократии и рынка. Поэтому многие практические действия БНФ, в которых, по сути, не было ничего революционного, воспринимались в глазах рядового обывателя как верх радикализма. Вера БНФ в возможность быстрых и скорых перемен доминировала в сознании национально ориентированной части общества и делала его (БНФ) лидером демократического движения. Отсюда и постоянное стремление Фронта навязать свою точку зрения, своё видение перспектив развития страны другим демократическим партиям. Теоретически программа действий Фронта была безупречной, но она, образно говоря, разбилась "о быт" и несознательность рядового избирателя. Для того, чтобы на практике, а не на словах стать на уровень Литвы, Латвии и Эстонии, нам не хватало "самой малости" - двадцати лет независимого развития, которые были у этих стран в 20-30 годы. Именно поэтому мы и не смогли повторить их путь достижения демократического общества.

ОДПБ, выстраивая свою стратегию, исходила из того тезиса, что в Беларуси пропасть между тоталитаризмом и демократией нельзя преодолеть в два прыжка, что у нас путь к гражданскому обществу и правовому государству будет более долгим и тернистым, чем у балтийских соседей. Поэтому ОДПБ занимала гораздо более умеренную позицию по ряду принципиальных вопросов, в том числе по вопросам взаимоотношений с Россией и внедрения белорусского языка в сферу образования. Но в обществе её голос был едва слышим: партия не имела своей фракции в парламенте и не была законодателем политической моды. Тем не менее различия между двумя стратегиями действительно имелись, и они не были плодом праздных размышлений. И одна и вторая политические программы переустройства общества опирались на объективные особенности общественного сознания белорусов. Отсутствие диалога между ними привело к появлению на президентских выборах 1994 года двух демократических кандидатов - Станислава Шушкевича и Зенона Пазьняка. Следствием наличия двух разнополюсных стратегий стало поражение обоих демократических кандидатов: ни один из них не сумел выйти во второй тур голосования. Это было наглядным свидетельством поражения демократических сил Беларуси, которые в ответственный для страны момент оказались неспособными предложить избирателям единую стратегию и тактику.

Я специально сделал небольшой экскурс в историю, так как, к моему великому сожалению, сценарий развития событий, имевший место в первой половине 90-х гг., не канул в Лету. Правильнее даже сказать, что он уже повторился в ходе выборов в Палату представителей и может повториться на предстоящих президентских выборах.

В начале года демократические силы придерживались единой позиции: неучастие в выборах без принятия режимом четырёх известных условий, сформулированных оппозицией и поддержанных международным сообществом. Но ближе к выборам демократическое движение раскололось. Не только ПКБ и ЛДПБ, но и партии Статкевича и Бухвостова, а также некоторые независимые кандидаты из других партий приняли активное участие в избирательной кампании. На мой взгляд, единой точки зрения в отношении этих выборов и нельзя было сформулировать. Появление двух стратегий необходимо было предвидеть, так как они обе обуславливались состоянием общественного сознания демократического электората. Другое дело, что между ними должен был быть найден приемлемый компромисс, который не вёл бы к дискредитации их обоих в глазах демократически настроенного избирателя.

Я боюсь повторения этого сценария и на предстоящих президентских выборах. Полагаю, что Координационному совету демократических сил не удастся сосредоточить процесс поиска единого демократического кандидата только в своих руках. Появление других общественных инициатив типа общественного комитета Шлындикова-Грушевого - объективно неизбежно. Это не только проявление личных амбиций отдельных политиков и общественных групп, это - закономерное отражение, повторюсь ещё раз, состояния общественного сознания белорусов. И в этом плане обе стратегии, если так можно выразиться, правильные. И одна и другая имеют право на существование. Но если между ними уже сегодня начнётся непримиримая вражда, то на финишной прямой, как и в 1994 году, мы будем иметь двух кандидатов в президенты, а может быть и больше. Это приведёт к тому, что голоса демократически настроенных избирателей будут разделены. На парламентских выборах реализация двух стратегий не имела катастрофических и необратимых последствий для демократического будущего страны, так на них не решался вопрос о власти. Совсем другое дело президентские выборы. Здесь ошибка в стратегии и тактике может привести к консервации существующего режима ещё на пять лет.

Богданкевич С.А.: Сегодня я ещё больше укрепился во мнении, что большая часть демократической оппозиции неправильно оценило стратегические цели, которые преследовала власть на состоявшихся выборах в Палату представителей. Для правящего режима сохранение в своих руках власти являлось своего рода "священной коровой", которую нельзя приносить в жертву и которая не подлежит обсуждению. Режим по своему определению не мог пойти и не пошёл на создание демократических условий проведения выборов, поскольку это могло привести к победе демократических сил. Мне это представлялось и представляется аксиомой. Режим мог потерять власть только при глубоком неприятии его большинством народа. Отсюда вытекала и главная задача политических партий - расширение доверия в народе к политической оппозиции, борьба за умы и сердца избирателей. В условиях диктаторского режима избирательная кампания - это фактически единственная легальная возможность массового общения оппозиции со своим народом. Отказ политической оппозиции от участия в выборах был на руку Лукашенко, так как это соответствовало его собственным намерениям: не допустить массового похода оппозиции в народ. Именно это было главным для него, а отнюдь не признание результатов выборов цивилизованной Европой или страх перед продолжением политики изоляции режима.

Возможно, это прозвучит странно, но меня тоже можно считать сторонником : бойкота. Отличие в том, что в глазах народа бойкот должен был бы выглядеть в качестве меры, спровоцированной режимом, и его следовало объявить на последней стадии избирательной кампании. Сама по себе идея активного бойкота неплоха, но реализована она была из рук вон плохо. Поэтому бойкот не был должным образом оценён, понят и принят избирателями. Причины неучастия в выборах прозвучали недостаточно доказательно, так как окончательное решение о неучастии было принято слишком рано, и, кроме того, народ не видел и не чувствовал, что оппозиция всерьёз готовилась участвовать в выборах. Не смогли мы убедить в необходимости бойкота и международную общественность. Я имею ввиду не только Европу, но и Россию. Оппозиция панически боялась, что её участие в выборах на какой-либо стадии избирательного процесса приведёт к тому, что Европа пришлёт на выборы своих наблюдателей, а это, мол, будет означать легитимизацию Палаты представителей. Бойкот имел бы гораздо больший эффект, если бы не отдельные, а все демократические кандидаты прошли кампанию сбора подписей и в результате не были бы зарегистрированы властью. Это имело бы огромный общественный резонанс, и тогда причины неучастия оппозиции в выборах были бы гораздо более весомыми, зримыми и понятными и нашим избирателям, и Европе. Режим сам бы принудил нас пойти на бойкот, и нечего было ему в реализации этого плана помогать. А так я думаю, что власть переиграла оппозицию, поскольку большинством народа бойкот не был воспринят в качестве вынужденной и единственно возможной адекватной меры. Кроме этого, я думаю, что некоторых демократических кандидатов власть вынуждена была бы зарегистрировать. И если бы в ответ на продолжающиеся безобразия со стороны властей они сняли свои кандидатуры за неделю до выборов, то это имело бы гораздо больший пропагандистский эффект, чем малопонятная кампания по сбору подписей в поддержку четырёх условий, сформулированных оппозицией и ОБСЕ.

Ещё на апрельском съезде партии я предлагал записать в резолюции о выборах, что партия берёт курс на активное участие в подготовке к выборам и одновременно требует создания демократических условий их проведения. Хотя именно такое решение в итоге и было принято, руководство партии ничего не сделало для выполнения его первой части: вести активную подготовку к выборам, т.е. подбирать кандидатов в депутаты, формировать команды поддержки, искать предполагаемых членов избирательных комиссий и наблюдателей. К сожалению, в Политсовете возобладали настроения априорного неучастия в выборах, поэтому никакой активной подготовки к участию в выборах не велось. Мне иногда кажется, что требование о выполнении режимом четырёх известных требований в качестве непременного условия участия оппозиции в выборах было самой заурядной игрой на публику. Как я уже говорил, почему-то было решено, что неучастие в избирательной кампании принесёт оппозиции больше дивидендов, чем участие в них. На самом деле, это была крупная политическая ошибка. Мы потеряли возможность общения с избирателями и не проверили свои возможности перед более важной и решающей для нас кампанией - президентскими выборами. Я даже считаю, что если бы власть пошла на какие-то реальные уступки, то, хотя Палата представителей и не является реальным парламентом, всё же в выборах можно было участвовать. И если бы нам удалось провести хотя бы нескольких депутатов, они служили бы легальным плацдармом для будущей победы. Мы бы получили в этом случае дополнительную и легальную трибуну для общения с народом.

Повторю ещё раз: для диктаторского режима вопрос о собственной легитимизации в глазах цивилизованного мира был несравнимо менее важен, чем допуск оппозиционных партий и их кандидатов в депутаты для легального общения с избирателями и возможного вхождения оппозиции во властные структуры. Голословно заявляя о демократизации избирательного законодательства, режим открыто провоцировал оппозицию на бойкот избирательной кампании, на отказ от выдвижения своих представителей в избирательные комиссии и кандидатов в депутаты и, в конечном счёте, на раскол демократических сил. И надо сказать, что задуманная властью провокация удалась: оппозиция попала в поставленную для неё ловушку. С помощью административного ресурса, подтасовок и фальсификаций, пользуясь тем, что в комиссиях отсутствовали представители оппозиции, а наблюдение за выборами не было массовым и всеохватывающим, режим объявил о своей победе и, что главное, сохранил власть в своих руках в прежнем объёме.

Я опасаюсь, что и сегодня, разрабатывая стратегию и тактику на период проведения президентских выборов, оппозиция снова допустит ошибку, поскольку эта работа ведётся без учёта реальных возможностей демократических сил и реальной ситуации, сложившейся в обществе. Все социологические опросы показывают, что политические партии имеют небольшое влияние в обществе. Тем не менее, Координационная рада демократических сил, объединяющая в своих рядах оппозиционные политические партии, заявляет, что она выставит единого демократического кандидата. Если это делается из тактических соображений, чтобы в удобный момент снять кандидатуру в пользу независимого кандидата, то с этим можно согласиться, а если нет - то будет допущена непоправимая политическая ошибка. Боюсь, что и сегодня романтизм возьмёт верх над здравым смыслом.

Карбалевич В.И.: Я думаю, что обсуждать вопрос надо ли было участвовать в выборах или нет можно было только до момента регистрации кандидатов в депутаты. После этого этапа избирательной кампании стало ясно, что никого из серьёзных оппозиционных демократических кандидатов режим не допустит к участию в выборах. Поэтому вопрос участия или неучастия в выборах отпал сам собой: власть не оставила другого варианта действий для оппозиции. Я бы даже сказал, что в сложившейся ситуации выбор зависел уже не от оппозиции - власть фактически вынудила её принять решение о неучастии в выборах. И если до момента регистрации кандидатов в депутаты у кого-то ещё были иллюзии о возможности участия в избирательной кампании, то после этого они окончательно исчезли.

Теперь о позиции власти. У Лукашенко было много вариантов проведения выборов и избрания нового состава Палаты представителей. Вариант избрания Палаты с оппозиционным большинством исключался априори. Реально могли рассматриваться три варианта. Первый. В Палату пропускается небольшое количество оппозиционеров, что могло служить полной гарантией признания избранного парламента европейскими структурами. Второй вариант, хотя и предусматривал отсечение от участия в выборах оппозицию, всё же допускал относительно свободную конкуренцию кандидатов, в результате чего в Палату могло попасть определённое число независимых депутатов. Со временем это могло бы привести к формированию "третьей" политической силы. Третий вариант предусматривал назначение исполнительной властью в каждый избирательный округ своего "надёжного" кандидата и его последующее избрание с помощью административного ресурса. На практике был реализован третий вариант, хотя и не совсем в чистом виде. Это объясняется тем, что накануне президентских выборов Лукашенко стремился избежать любого риска, связанного с формированием Палаты представителей.

Какие политические силы выиграли, а какие проиграли по итогам избирательной кампании? Если брать во внимание не формальные итоги выборов, а реальные, то можно сказать, что режим ослабил свои позиции в обществе. Референдум 1995 года власти выиграли более-менее чисто. Победы удалось достичь с помощью пропагандистских технологий, административный ресурс практически не использовался. На следующем референдуме, референдуме 1996 года по Конституции, чтобы победить, власти должны были задействовать и пропагандистские приёмы, и административный ресурс. На выборах в Палату представителей прежних способов уже не хватило для достижения желаемого результата. Чтобы обеспечить избрание необходимого количества депутатов для открытия первой сессии Палаты представителей, власть вынуждена была пойти на прямую фальсификацию результатов выборов, в первую очередь по городским округам, т.е. там, где реальная явка избирателей была ниже 50%. Это свидетельствует о потере того доверия, которое имела власть в народе, прежде всего в крупных городах. И я думаю, что имевшая место массовая фальсификация выборов авторитета власти не добавила.

Если говорить о той части оппозиции, которая бойкотировала выборы, то здесь многое зависит от ответа на следующий вопрос: был ли бойкот следствием организационных и пропагандистских усилий политических партий или это было стихийным проявлением недовольства избирателей существующим режимом? Впрочем, независимо от ответа на этот вопрос можно с уверенностью сказать, что та часть оппозиции, которая бойкотировала выборы, ничего не потеряла - по крайней мере, она смогла извлечь из бойкота моральные дивиденды и создать определённые заделы для продвижения вперёд. Также с уверенностью можно сказать, что оппозиционные политические партии, которые приняли участие в избирательной кампании на завершающей стадии, не получили никаких выгод и преимуществ, а, наоборот, понесли ощутимые потери. Либеральные демократы Гайдукевича из 109 кандидатов не смогли провести ни одного. Был один, да и тот перед вторым туром голосования со скандалом ушёл из партии. То же самое произошло и с кандидатами в депутаты от ПКБ и БСДП (НГ), причём лидеры двух партий, ЛДПБ и ПКБ, - Гайдукевич и Калякин - заняли соответственно только 4-е и 3-е места в своих избирательных округах, что может быть расценено не иначе как провал. Неудачу потерпел и объявивший себя кандидатом в президенты Михаил Чигирь, который, хотя и занял "почётное" второе место, по числу поданных голосов значительно уступил кандидату от власти Наталье Машеровой. Можно ли после поражения в городском избирательном округе говорить о нём как о реальном претенденте на президентское кресло? Конечно же, нет. Если вся партия идёт на выборы и не может провести даже своего лидера, это говорит о многом. А ведь таким партиям, как ПКБ и ЛДПБ, был дан шанс провести своих представителей в Палату, иначе их представителей просто-напросто не зарегистрировали бы в качестве кандидатов в депутаты. Но они не сумели им воспользоваться. Это свидетельствует о слабом потенциале этих партий. Т.е. те партии, которые пошли на выборы, оказались в проигрыше.

Плиско М.К.: Если рассуждать в общем, без привязки к какой-либо конкретной стране, то по общему правилу участвовать в выборах, безусловно, необходимо. Случалось, что в недемократических странах оппозиция годами добивалась проведения хоть каких-то выборов, и естественно, что, добившись их, она принимала в них участие, так как это единственная возможность мирной смены власти в стране. Представим себе на минуту, что оппозиция в Словакии в 1998 году или в Сербии в 2000 году отказалась бы от участия в выборах, выборах недемократических и несвободных. Что было бы сегодня с этими странами? Произошли бы у них демократические перемены? Конечно же, нет. Приход к власти демократических сил в этих странах - прямое следствие участия оппозиции в недемократических выборах. Поэтому выборы в несвободной стране всегда имеют большее значение, чем в стране с устоявшимися демократическими традициями. Здесь выборы - не просто формальный акт передачи власти из одних рук в другие. В недемократической стране выборы - это легальный, а часто и единственный способ расшатывания существующего режима посредством "хождения" в народ в период избирательной кампании.

Всё же, несмотря на сказанное, я и на Политсовете, и на второй сессии V съезда партии поддержал предложение о неучастии в выборах, хотя мне очень импонировала точка зрения и аргументация Станислава Антоновича. Постараюсь объяснить свою позицию. Когда мы ведём разговор о Словакии или Сербии, то в этих странах выборы имеют только внутриполитический аспект. Какими бы ни были их результаты - внешнеполитический статус этих стран не изменится: они были, есть и останутся самостоятельными, перед ними не стоит проблема сохранения своего суверенитета и независимости. Иное дело - Беларусь. Здесь вопрос легитимности парламента имеет первостепенное значение. Дело в том, что угроза инкорпорации Беларуси в состав России не снята с повестки дня. К этому стремятся влиятельные политические силы как в России, так и в Беларуси. И если очередной договор о каком-либо союзе с Россией, принятый нелегитимным парламентом в ближайшие пять лет, приведёт к исчезновению самостоятельного белорусского государства, то он не будет иметь законной юридической силы. Это, с одной стороны, позволит странам Европы и США заявить о непризнании подобного решения, а с другой - придаст национально-освободительной борьбе белорусского народа справедливый и законный характер. Возможно, мои доводы и рассуждения кажутся надуманными, но это только на первый взгляд. На практике формально-юридическая сторона дела иногда может иметь решающее значение. Вспомните хотя бы страны Балтии или Австрию. Их история борьбы за независимость - лишнее доказательство справедливости моих слов. И поскольку борьба за депутатские места в Палате представителей не вела к кардинальному изменению соотношения политических сил, то для меня более существенным была формально-юридическая сторона дела, так как участие в выборах могло бы иметь необратимые политические последствия для независимости нашей страны. Так как нынешняя Палата представителей не признана в мире, то и международные договоры с Россией, затрагивающие суверенитет Беларуси, не будут иметь должной юридической силы. Белорусская оппозиция, отказавшись от участия в выборах, получила, таким образом, в своё распоряжение ещё пять лет, которые она может использовать для целенаправленной работы по укреплению основ белорусской государственности.

Нередко приходится слышать, что, мол, оппозиция занимает непоследовательную позицию: объявив бойкот выборам в Палату представителей, она должна будет отказаться и от участия в президентских выборах, так как законодательство о выборах вряд ли изменится в лучшую сторону, а участие оппозиции в выборах в случае победы Лукашенко приведёт к легитимизации его власти. Да, действительно, ожидать, что власть внесёт какие-то существенные изменения, направленные на демократизацию Избирательного кодекса, не приходится. Лично для меня это не является достаточным основанием для неучастия в выборах. Многое будет зависеть от конкретной политической ситуации в стране. Поэтому готовиться к выборам надо, и готовиться самым серьёзным и тщательным образом. Мы должны понимать, что в недемократической стране абсолютно свободных и справедливых выборов в принципе быть не может. Для оппозиции важно то, что на период избирательной кампании она получит легальную возможность общения с народом. Это её шанс, и его надо использовать. Что касается проблемы легитимизации, то между легитимизацией законодательной и исполнительной властей существует огромная разница. Какие бы договоры и соглашения ни подписывал Лукашенко с Россией как глава государства и исполнительной власти, они немногого будут стоить, пока не утверждены органом законодательной власти, т.е. парламентом или на референдуме. Поэтому легитимизация Лукашенко на международной арене в случае его победы на президентских выборах не будет и не может иметь таких фатальных последствий для независимости Беларуси, как легитимизация Палаты представителей.

И последнее замечание. Я не верю в возможность организованного снятия всех оппозиционных кандидатов накануне дня голосования. Во-первых, это нельзя сделать в силу слабой организованности и сплоченности оппозиции, а во-вторых, по моему мнению, невозможно убедить кандидатов отказаться от дальнейшего участия в выборах после того, как они понесли огромные финансовые, организационные и моральные потери. Призвать, конечно, можно было бы, но подавляющее большинство из кандидатов, я уверен, проигнорировало бы этот призыв.

К сожалению, на этих выборах, как и в первой половине 90-х годов, внутри демократического лагеря столкнулись две стратегии. Само по себе существование альтернативных точек зрения на одну и ту же проблему не так уж и плохо. По крайней мере, есть из чего выбирать. Я думаю, что только время способно дать ответ на вопрос, какая из них была более верной. Плохо то, что борьба между ними на радость режиму приняла непримиримый, даже враждебный характер. Одна концепция подготовки и проведения президентской кампании формулируется Координационным советом демократических сил, другая - комитетом Шлындикова-Грушевого "Выборы-2001", к которому, видимо, примкнёт и партия Статкевича. Поскольку расхождения между этими структурами усиливаются, то это может привести к непредсказуемым последствиям и существенно снизить шансы демократических сил на победу на предстоящих президентских выборах.

Новосяд В.В.: Я согласен, что по степени своей значимости президентские выборы более важны, чем выборы в Палату представителей. Но всё же не следует забывать, что между ними есть прямая и непосредственная связь. И мне непонятна позиция белорусских политиков, которые говорят, что на президентские выборы мы пойдем, а на парламентские - нет. Разве можно проводить такое разделение? Можно ли должным образом подготовиться к выборам президента, не принимая участие в выборах депутатов парламента? Думаю, что нет. У нас в последнее время модно стало ссылаться на югославский пример, на победу на президентских выборах кандидата от объединённой оппозиции Коштуницы. Но при этом забывают или умалчивают специально, что путь к этой победе лежал через успех югославской оппозиции на местных выборах, на выборах мэров городов и, наконец, выборах в парламент. Заметьте, что все эти выборы нельзя было назвать ни свободными, ни демократическими. Но я твёрдо убеждён, что не участвуй демократическая оппозиция в них - не видать бы ей победы на президентских выборах как своих ушей. Поэтому выборы в Палату представителей я рассматривал как необходимую стадию подготовки к президентским выборам. И я сожалею, что оппозиция упустила удобный шанс общения с избирателями и оставила его один на один с "вертикальными" кандидатами в депутаты. Выборы показали, что легитимность, о которой так много говорят, выражается, прежде всего, в отношении народа к этой самой власти, доверяет ли он ей или нет. И в ситуации, когда доверие к власти падает, кандидаты от оппозиционных партий должны были идти на выборы хотя бы потому, чтобы постараться усилить своё влияние в народе, а сделать это потом, на президентских выборах, одним махом, по-моему, невозможно. Повторю ещё раз: за доверие народа надо бороться, его надо собирать по крупицам; само по себе, без кропотливой работы в массах, оно не придёт. Другого пути к победе на президентских выборах, если мы являемся сторонниками парламентских форм борьбы, я не вижу и не приемлю. Поэтому я считал и считаю, что решение о бойкоте, принятое нашей партией, нанесло ей существенный и непоправимый ущерб. Если мы думаем работать легально, а не в полуподполье, если мы являемся партией реформ, а не революции, то мы просто обязаны были принять участие в выборах депутатов Палаты представителей. Другого пути завоевания власти я не вижу. Мы должны были идти на выборы, чтобы победить или проиграть. И если бы мы проиграли выборы в нечестной борьбе, то в этом случае наш проигрыш обернулся бы победой в глазах электората. Это был прямой путь к победе на президентских выборах.

Недавно, перебирая бумаги своего архива, я нашёл статью Адама Михника, главного редактора влиятельной польской газеты "Газета выборча", в прошлом активного участника движения "Солидарность". В одной из статей, написанной им в годы военного положения, он сформулировал тезис, который, как мне кажется, можно применить и у нас: "Сражайтесь не с режимом, а за доверие людей к себе". А у нас вся политика оппозиции построена на жестком неприятии фигуры Лукашенко. Как будто всё дело только в нём, а не в народе, который его избрал и продолжает поддерживать. Поэтому не надо всё время бросаться на него как на красную тряпку, гораздо лучше посвятить это время предметной работе с людьми. Объяснять им ситуацию в стране и предлагать альтернативные варианты развития. У людей шаг за шагом надо завоёвывать доверие, забирать его у Лукашенко и ковать, таким образом, свою будущую победу. Как по-другому парламентская партия может достичь успеха и изменить ситуацию в стране - я не знаю. Конечно, для Фронта тактика бойкота была вполне естественной и оправданной. Прежде на выборах они никогда не получали больше 10-15% голосов, большего не получили бы и сейчас. А этих голосов для победы в одномандатном округе, в котором выборы проходят не по партийным спискам, а по мажоритарной системе, явно недостаточно. Иное дело ОГП. У неё были все возможности провести своих кандидатов в депутаты. Поэтому, почему бойкот должна была поддерживать наша партия - я не понимаю.

Здесь Станислав Антонович говорил, что политическим партиям активнее надо было выдвигать своих представителей в составы избирательных комиссий. В важности этого я убедился на собственном опыте. Когда меня не зарегистрировали первый раз, в окружной избирательной комиссии дело чуть до драки не дошло. И это при том, что в составе комиссии не было ни одного демократа. Тем не менее, многие члены комиссии были настроены проводить выборы честно, и когда они видели, что их пытаются водить за нос, что их обманывают, что на словах одно, а на деле - другое, они возмутились и открыто поддержали меня. Это лишний раз говорит, что с людьми, даже пролукашенковски настроенными, необходимо работать.

Отсутствие своих представителей в участковых комиссиях в какой-то степени компенсировали общественные наблюдатели, работу которых координировал Центральный совет по наблюдению за выборами во главе с М.Грибом и В.Гудеевым. И если бы не копии протоколов об итогах голосования на избирательных участках, которые имелись на руках у наблюдателей моего округа, я бы не вышел во второй тур. Дело в том, что когда я первый раз ночью приехал в окружную комиссию, мне было заявлено, что я занял третье место. Но комиссии всё же пришлось уступить и пересмотреть своё первоначальное решение, поскольку по копиям протоколов выходило, что я вышел на вторую позицию. Это лишний раз показывает, что мы должны вести борьбу с режимом по всем направлениям и умело, рационально использовать те куцые свободы, которые у нас пока ещё есть. Мне кажется, что позиции, схожей с моей, придерживалась и КНГ ОБСЕ, поскольку она ненавязчиво подталкивала политические партии на принятие решения об участии в выборах в Палату представителей.

Свободные и демократические выборы не придут сами по себе, за них надо бороться, но бороться, участвуя, а не самоустраняясь от участия в них. В полной мере свободными выборы могут быть только в демократической стране. В несвободной стране только участие в них демократов может придать им демократичный и справедливый характер. Право на проведение справедливых выборов надо завоевать, а этого нельзя сделать без повседневной и кропотливой работы с избирателями. И если кому-то сразу хочется честных выборов, тогда надо ехать в Швецию или, на худой конец, в соседнюю Литву. В этой связи мне вспоминается ситуация с выборами на Кубе. Оказывается, в этой стране есть политическая оппозиция, которая требует от режима Фиделя Кастро проведения парламентских выборов. Когда кубинские демократы узнали, что белорусская оппозиция бойкотирует участие в выборах, они сильно удивились, поскольку они уже долгие годы добиваются, чтобы на так называемом острове Свободы были проведены хоть какие-нибудь выборы.

Мне кажется, что в последнее время оппозиция злоупотребляет проведением акций протеста. Это обоюдоострое оружие, и его нельзя использовать при каждом удобном случае. Было бы гораздо лучше, если бы публичных акций протеста было меньше и они проводились в связи с некими важными событиями. Тогда бы они были более массовыми и имели больший успех и влияние на общество.

Что касается президентских выборов, то я убеждён, что если на них победит Лукашенко, то ОБСЕ не признает их результаты хотя бы потому, что они также будут недемократическими и несвободными.

И последнее: надо перестать бояться России. Нас всё время пугают, что Россия поглотит Беларусь, что мы станем частью Российской Федерации. Уверен - этого никогда не будет. В истории есть некие знаковые события, которые подводят черту в развитии той или иной страны. Так, например, Советский Союз закончился в 1991 году в Беловежской пуще, и его нельзя реанимировать. В 1994 году Кебичу из-за принципиальной позиции Станислава Антоновича не удалось добиться введения единой валюты с Россией, и теперь вряд ли это можно будет сделать в обозримом будущем. Мне кажется, что появление жупела угрозы со стороны России всегда появляется в ответственные исторические моменты развития нашей страны и только для того, чтобы навредить демократическому движению. Он выгоден только праворадикалам из БНФ и никому больше.

Карбалевич В.И.: Во-первых, бойкот - не есть неучастие в выборах, скорее наоборот - это активное участие в них, только оно осуществляется в иных, непривычных для обывателя, формах. Во-вторых, что бы там ни говорили, но последнее слово - кому быть депутатом Палаты представителей - оставалось за исполнительной вертикалью. И если она была настроена против кого-то, то, что бы ни делал кандидат в депутаты, он всё равно бы не стал депутатом. Поэтому сегодня стать депутатом можно было только с согласия и с санкции властей. В этом плане своеобразным рубежом был этап регистрации кандидатов в депутаты. Те, кто был зарегистрирован, - получили шанс стать депутатами Палаты представителей.

Новосяд В.В.: Не соглашусь с Валерием Ивановичем. Лично я ни с кем не договаривался и ни с кем не заключал никаких соглашений. Избранием меня депутатом я целиком обязан команде молодых людей, которые помогали мне на выборах и которые смогли преодолеть административный ресурс власти. Напомню, что на выборах в Верховный Совет в 1995 году радикалы из БНФ кричали, что, мол, кандидаты в депутаты от ОГП договорились с властью и только поэтому стали депутатами. Хотя понятно, что это была неправда. Кандидаты от ОГП победили благодаря тому, что они провели огромную работу с избирателями, и люди поддержали их на выборах.

Плиско М.К.: Вскоре после того, как Лукашенко заявил, что необходимо расширить полномочия парламента, в СМИ заговорили о том, что на предстоящий референдум может быть вынесен вопрос об изменении порядка избрания президента, что (в случае положительного решения) президента будет избирать не народ, а парламент и что, мол, именно по этой причине Лукашенко лично следил, чтобы в Палату представителей попали только надёжные, т.е. пропрезидентски настроенные депутаты, с которыми он без страха мог бы поделиться своими полномочиями. Наиболее обстоятельно и полно эта точка зрения была высказана спикером Верховного Совета XII созыва Мечеславом Грибом в статье "Чёрные технологии", опубликованной в "Народной газете", и в интервью, которое публикуется в этом номере журнала "Адкрытае грамадства". Если исходить из предположения, что для Лукашенко главное не признание его легитимности в Европе, а удержание власти в своих руках любой ценой и что у него появились сомнения в своей победе на всеобщих выборах, то, видимо, сценарий подобного развития событий имеет под собой реальную почву. В этой связи мне хотелось бы услышать мнение от моих коллег по дискуссии, что они думают по этому поводу.

Богданкевич С.А.: Я считаю, что он невозможен. Во-первых, это не факт, что Европа не признает Лукашенко, если он проведёт более-менее демократические и свободные выборы и победит на них. И он на это может пойти, если увидит, что демократы раздроблены и у них нет сильного кандидата, способного одержать над ним победу. Я полагаю, что наша оппозиция должна перестать надувать щеки. По методам своей деятельности она не должна быть лукашистской, она должна преодолеть свою "болезнь правизны" и выдвинуть действительно единого кандидата, т.е. от всех противостоящих Лукашенко сил, включая и Калякина и Гайдукевича. Это требует умения вести диалог и договариваться со всеми политическими партиями, общественными и профсоюзными организациями. Сделать это нелегко, но без этого победы на выборах нам не видать. На первое место оппозиция должна поставить интересы народа, страны, а не нескольких политических партий.

Во-вторых, режим ещё может надеяться на признание Палаты представителей. Честно говоря, я надеялся, что режим Лукашенко покажет себя с более цивилизованной стороны во время избирательной кампании. Однако он крайне недальновидно поступил в вопросе определения состава депутатского корпуса. Лукашенко вполне мог допустить избрание в Палату представителей 10-15 оппозиционеров. Погоду в нём они бы не делали, но это открыло бы путь к более быстрой легитимизации этой структуры на Западе. Сейчас Запад будет смотреть, во что выльется обещание Лукашенко наделить парламент дополнительными полномочиями. Если оно будет реализовано, то я не исключаю, что Европа через какое-то время может пойти на признание Палаты представителей. В конце концов, для цивилизованного мира важно держать режим в сфере своего влияния и не давать ему возможности скатываться к диктатуре.

Карбалевич В.И.: Я хотел бы вернуться к проблеме легитимности. Это понятие настолько многогранное и размытое, что каждый может трактовать его на свой лад. Оппозиция вкладывает в него один смысл, Европа - другой, а режим - третий. В 1996 году Европа заявила, что она не признаёт результаты референдума, а стало быть, и продление президентских полномочий Лукашенко ещё на два года. Однако это не помешало ОБСЕ пригласить его, например, на Стамбульский саммит в конце 1999 года, где белорусский президент поставил свою подпись под итоговым документом. На практике в Минске находятся послы всех западных стран, а приехавший недавно в Беларусь американский посол ждет, когда нелегитимный президент соизволит принять у него верительные грамоты. С нелегитимным белорусским правительством заключается договор о строительстве очередного газопровода по территории Беларуси и т.д. и т.п. То есть одно дело де-юре, другое - де-факто. И после президентских выборов, по-моему, мало что изменится. Одно дело для Запада не признавать Палату представителей, которая не располагает реальной властью, и совершенно другое - правительство и действующего президента, в руках которого находится реальная власть. Мне кажется, что Запад на это не пойдёт. Если Лукашенко победит на выборах, то у него есть хорошие шансы заполучить статус легитимного президента, и если не де-юре, то де-факто наверняка.

Что касается варианта избрания президента Палатой представителей, то я полностью его исключаю. Во-первых, Лукашенко никогда на это не пойдёт, так как это означает совершенно другой уровень легитимности и полномочий. В этом случае он утратит возможность управлять чиновничьим аппаратом с помощью тех авторитарных методов, к которым он сегодня прибегает. Чиновники перестанут его бояться. Это может привести к быстрому краху административной системы, которую он с таким трудом выстроил. Во-вторых, имея такой высокий рейтинг доверия и отрыв от ближайших оппонентов, с его точки зрения, было бы совершенно глупо отказываться от прямых выборов президента и переходить на выборы главы государства Палатой представителей.

И в заключение - несколько слов о том, какие политические и общественные силы должен представлять единый кандидат в президенты. Мне кажется, что его имя не должно ассоциироваться в массовом общественном сознании ни с одним из лагерей в демократическом движении, о которых говорил Михаил Казимирович, т.е. ни с КРДС, ни с гражданским комитетом Шлындикова-Грушевого, ни с каким-либо новым политическим образованием. Он должен быть нейтральным и независимым от любых политических структур и так называемой демократической оппозиции вообще. Это должен быть человек из околономенклатурных кругов, не сотрудничавший прежде ни с одной из политических партий. Иначе на выборах он получит не более 10-15% голосов.

Новосяд В.В.: Я тоже не верю в реальность изменения порядка избрания президента. Лукашенко важно чувствовать и осознавать, что он получил свою власть непосредственно из рук народа. Он чисто психологически не сможет решиться на такой шаг. Слова Валерия Ивановича о необходимости разделения проблемы легитимности на фактическую и юридическую мне лично кажутся вполне убедительными. Это лишний раз доказывает, что в выборах в Палату представителей надо было участвовать, что это не навредило бы демократическому движению, а только укрепило бы его. К слову сказать, я рассматривал и рассматриваю демократов в качестве своих союзников и готов с ними сотрудничать. Что касается единого кандидата от демократических сил на предстоящих президентских выборах, то, к сожалению, при сохранении прежних методов его поиска вряд ли такого человека удастся найти. Мне кажется, что искусственным путём человека, способного стать достойным кандидатом в президенты, мы и не найдём. Лидеров не выдвигают - ими становятся.

Плиско М.К.: Спасибо Вам за содержательный и интересный обмен мнениями. Надеюсь, у нас ещё будет время вернуться к обсуждению этой проблемы в будущем до выборов президента.