АЛЕКСАНДР ZАРУ                        СТИХОТВОРЕНИЯ                                     

 

Трактат про котов (в стихах), (для детей)

 

О том, что я видел среди котов, а также о том, что я наблюдал среди собак, а также о том, что я подглядел у слонов и о том, что не все в этой жизни доступно человеку для полного постижения.

 

Я видел это у котов
Я видел это у собак
Я видел это у слонов
Но не могу понять никак

Конец

***

Однажды Иванин, Петрин, Сидорьин, Захарьин, Матвеин, Васильин, Федорин, Григорьин, Демьянин, Кузьмин и Фролин Фрол Фролыч.

***

Я  из глины твоей полеплю
Снегирей, полосатых тигрят
Если солнце взойдет по утру
Будет к вечеру слеплен закат

Я цветов налеплю и травы
Красных шишек на ели вверху
Предрассветной густой синевы
И грибов утонувших во мху

Я слеплю города и мосты
Все при том беззаветно любя
Если под руку ляжешь мне ты
Я в запале слеплю и тебя

***

Нельзя совокупить квадрат и круг
Ведь это сложно - умопомраченье
Ведь круг такое мягкое явленье
Квадрат же весь колючий как утюг

Однако и совокуплял я их
Кладя на плоскость плоть пространства
Для философии, для пьянства
И реже для наук других
Чертежи моих совокуплений квадрата с кругом

***

С шестого этажа
Я трогал облака
Как вымя у коровы
Как вымя у быка

Соски сквозь пальцы лезли
Из них струился сок
Лился и расплывался
И неизменно тек
Трактат про буквы

 

Слово состоит из букв, однако буква сама по себе ничего не значит, а дает смысл слову лишь в сочленении с другими. Взять, скажем, две буквы “Д” и “Б”. Составляю слова: ДБ, БД, ББД, ББ-БД, ДД, Б-Б-Б-Б, ДДБ. Всего семь слов имеющих какой-либо  смысл получается из сочленения оных букв. Та же ситуация в истории с другими словами. И только одна буква сама в себе содержит смысл. Это “Т”.

***

На озере кормили голубей
Я - крошками, он цельными кусками
Была тогда еще девица с нами
Так дали покормить и ей

На лестнице кормили мы гусей
Я фруктами, сосед мой овощами
Девица та, что оказалась с нами
Визжала, нравились мы ей

Потом еще кормили самолет
Я яблоком, сосед поил водою
Трамвай еще тягали за собою
А вдруг ему чего перепадет

Кормили дом в котором можно жить
Планшет мой разной ерундой
Когда уж было собрались домой
Еще майору дали покурить

(ПРОБА СЕБЯ  КАК  ПОЭТА   В  НЕСКОЛЬКО  ДРУГОМ ЖАНРЕ )

В юутности квартирных кресел
Лежит моих громада чресел
И тут же рядом у окна
Стоит она, она, конечно же она
Любовь? Да нет конечно похоть
Рукой за всякость разную потрогать

А впрочем шут с ней с той с квартирной сутью
Пойти бы щас куда-нибудь
Ведь день увы настолько долог
И в заднице полным-полно иголок

***

Заточи мне карандаш милая
Я же им нарисую деревце
Пусть живет оно лохматой ивою
Вырастет, никуда не денется

Принеси мне ватмана формат родная
Набросаю я на нем проект домика
Пусть стоит он в тишине утопая
Для людей и для детей толико

Ляг со мною любимая рядом
Знай, мне важное в жизни доверено
Сына нет, сына мне надо
Дом стоит, подросло дерево

***

Рассвет перемешался с уходящей ночью
Все стало незаметным и ранимым
Шаги, луны на пальцах клочья
Вспорхнули будто птицы, пролетели мимо

Как удержать в своих ладонях
Все то, что уплывает в небо словно в море
Как утонуть, когда давно никто не тонет
В водовороте музыки миноре

И снова начинаются апрели
С истории разорванных черновиков
Мне кажется мы этого хотели
Без лишних слов и без обиняков

***

Я вспоминаю детство, луг, поляну
Где я мальчишкою в траве искал жуков
Как наш сосед лесник ругался спьяну
Все обвиняя жен и дураков

Еще я вижу сны на кинопленке
И в них густые в небе облака
И мальчика поющим звонко
И баяниста мнущего меха

И музыка, я слышу Моцарта упрямо
Звучит в моей давно бузумной голове
И в комнатах моих гуляет дама
И что-то дерзкое в лицо бросает мне

***

Апрель по мокрым крышам разбросал
Насмешливый и гулкий птичий крик
Как этот день невероятно мал
К окрепшим улицам ненадолго приник

И невозможно оправдать
За все, что растерял и не сумел найти
Весну способную летать
И звезды Млечного пути

Остались только рифмы на листах
Как черные насмешливые птицы
Береза под окном и страх
Страх от того, что умереть случится

***

На лужах круги.  Дождь
Моя скука пьна. Беда
Я умру от тоски. И чтож
Не умру от вина тогда

***

Вид высокого мужчины в кепке
Мне напоминает кинофильм
Дамы где берут напитки крепкие
В баре. Тянут трубочками. Стиль

Полумрак. Интимный интерьер
Песни незабытые Пиаф
Вист. Обнаружение манер
Синематограф, синематограф

 

 

ИВАН БОГЛИН                                            СТИХОТВОРЕНИЯ              

мы в светлом мире — брошенные звери,
порой не замечая этот свет,
покинутые, мы стоим на дне метели,
белы, как снег, не зная, что такое снег

сквозь воды лет, натужно и несмело,
пытаясь выторговать то, что говорил Отец,
святые празднуют победу сердца,
влюбленные - его конец

уже ль рассвет милей дождя размывов,
всегда ли сведены к Неве мосты,
не зная Рыб, мы не узнаем, как тоскливо,
им, если их лишить воды

церковных голосов нестройный лепет,
напоминает брошенную даль,
которой лишены все Божьи дети,
когда с их тел стечет вуаль

не нужно говорить, когда не стоит слушать,
оставить тень на простыне, или смотреть в окно,
как в промелькнувшей мимо колеснице,
исчезнет то, что не было дано

расправив крылья, полетит не каждый,
как среди ангелов небесных нет людей,
так и узнавший рай при жизни, не захочет это делать,
дважды, когда с намеком Смерть ему откроет дверь

любить - не ждать, любить - не помнить,
любить - не верить в то, что ты любим,
любовь тогда любовь, когда словами станут волны,
и ты средь этих волн
один...

***

раскосый, тонкий и невьющийся,
чуть тронутый прохладой лета ветер,
разносит по давно безлюдным улицам,
уснувший аромат семи столетий
как знать, как знать,
но дело делается,
пока живущие в реке,
ночами мутными целуются,
отдав любовь свою звезде,
которая, хочу заметить я,
видна, увы, не только мне

среди побитых и непонятных,
я увлечен стихами ветра,
в которых сказано о том,
что видеть звезды из воды,
дано не только в ней живущим,
но и живущим вне...Мосты
узнав, как хорошо красивым,
устанут слушать лепет волн,
затем подумают о том,
что берега соединяя,
но ничего о том не зная,
они,
мосты,
гораздо выше этих волн...

я не хочу руки белесой,
невидный росчерк принимать за знак,
в словах так просто заблудиться,
без слов – не так
мы говорим, мы ждем, мы двигаемся,
мы любим за, мы любим для,
но мы не знаем, что любя,
святой монаха ненавидит,
или монах святого... Я
не знаю, как попасть мне в святки,
когда вокруг так много дней,
во тьме не поиграешь в прятки,
а проиграешь,
но теперь,
не так уж сложно догадаться,
ни дать, ни взять, ни попросить,
в любви к себе пора признаться...
и не любить...

***

…рассвет. Все происходит немыслимо медленно,
это событие стало первым событием дня.
мутное солнце лучами осталось в деревьях,
это событие стало событием два
в полдень, когда все события стали
бессмысленными,
миру придется узнать о событии три, —
в ласковом небе, заполненным мартовским солнцем,
сквозь поседевший туман стали звезды видны…

***

не праздник твой, а только вечер,
пока задумался рассвет,
пришел ко мне тобой отмечен,
а я, его узнав, ослеп
но будь во тьме, я б не увидел
волос твоих ночную дурь и,
не подумав, не обидел чуть влажных губ немой июль
и соль твоя приносит голод
желаний странно-неземных,
и вереск запахов твоих, открытых мне, уже не молод...
но мне не испугаться дня,
пока в ночи я — полустранник,
как никудышный вор карманник,
пытаюсь полу-полюбить тебя
звезда в ладонь — тебе на милость,
а тела свет — хрусталь ручья,
которым не напился я,
в котором утонуть случилось...

***

больное солнце с каждым днем все ниже, ниже,
вот минус пять уже, начало декабря, я
грязно-белой колеи, лежащей на асфальте,
продолженье вижу,
спешащей вверх, но я
сейчас спокоен и туда не рвусь,
мне здесь остаться проще, чем заметить,
что все мои друзья, превозмогая грусть,
давно ушли вперед, и путь их светел
но каждый раз, пока во мгле утра
проснувшиеся птицы незаметны,
простейшее отсутствие тебя
становится невидимым и светлым
среди домов и незнакомых мне названий улиц
я не спешу теряться, ибо я уже пропал
для тех, кого любил и тех, что не вернулись
ко мне, а сколько лет я ждал
и вот последним вздохом в парадиз уходит
букет мелодий — плоть от призрачной мечты,
которой свет тебе, увы, подобен,
но без которого передо мной, увы, не ты
и вновь случится свет в конце страницы,
оставленной потерянной рукой,
не из последних сил, а просто так, подобно птице,
ты покидаешь мой ночной покой